Автор: Akage
Фандом: Fullmetal alchemist
Дисклеймер: вселенная и герои ФМА принадлежат госпоже Хирому Аракава.
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Пейринг: Зольф Кимбли + Оливия Армстронг
Саммари: всё ещё думаете, что на детях гениев природа отдыхает? Забудьте эту чушь.
Предупреждения: в тексте присутствуют: жуткие ООСы, АУшный пост-канон, где всё у всех хорошо и позитивно; не по годам одарённое дитя и авторское хулиганство без претензии на серьезность и крутизну.

380 слов

- Это возмутительно! – заявила директриса Салливан, бросая на обитый зелёным сукном стол толстую папку. – В этот раз я точно занесу этот инцидент в личное дело вашей дочери!
Кимбли с удивлением вскинул брови:
- Зачем портить личное дело из-за детской шалости? Миссис Салливан, она ещё начальную школу не закончила…
- Вот именно! – фыркнула директриса. – Вот именно! Если она такое в начальной школе творит, то что же ждёт нас в выпускном классе?!
- Не «что», а «кто». Одарённый алхимик, полагаю, - не без гордости ухмыльнулся Кимбли.
За толстым матовым стеклом двери директорского кабинета показался силуэт героини дня, страстно желавшей выяснить, влетит ли ей или нет. Салливан бросила в её сторону недовольный взгляд и открыла личное дело.
- Вот здесь, - директриса достала обыкновенный тетрадный лист, исписанный каллиграфическим почерком, и протянула его Кимбли, - я лично фиксировала все происшествия, в которых так или иначе была замешана ваша дочь.
Кимбли пробежался глазами по тексту и присвистнул.
- Теперь вы понимаете, о чём идёт речь? Речь идёт о судьбе вашего ребёнка! Вы как отец должны срочно принять меры.
- В таком случае вам надо было вызывать её маму, - честно признался Кимбли.
- Маму, говоришь?! – раздался строгий голос Оливии, только что вошедшей в кабинет. – Не забывай, что на пятьдесят процентов этот ребёнок – твой!
Кимбли самодовольно хмыкнул. Он тоже умел считать.
- А я и не отрицаю. Я ей книжки читал, рисовать учил.
- Знаю я, что ты ей читал и что вы рисовали! – продолжала бушевать Оливия.
- Не понимаю, что тебе не нравится? – пожал плечами Кимбли. - Ты сама в семь лет могла идеально ровную окружность без циркуля нарисовать?
- Извините, что перебиваю, - вкрадчиво произнесла Салливан, - но как нам быть с тем ущербом, который нанёс школьному спортзалу взрыв в раздевалке?
Оливия посмотрела на неё таким свирепым взглядом, что бедная директриса молча захлопнула папку с личным делом своей головной боли и гузно плюхнулась в кресло.
- А государственный алхимик вам на что?
Кимбли гнусно ухмыльнулся.
- Сама не уследила за ребёнком, а теперь нашла крайнего.
- За ребёнком ли? – прищурилась Оливия. – Ладно, дома поговорим.
Генерал-майор сухо попрощалась с миссис Салливан и покинула её кабинет, бросив напоследок в сторону Кимбли взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Из коридора донёсся восторженный возглас:
- Ура! Мама научит меня кататься на танке!
Миссис Салливан побледнела и схватилась за сердце.

@темы: Fullmetal Alchemist, Акагэ, фанфики, стёб

---

Драбблы на FMA One String Fest

от  Кактус-декабрист

По заявке  Artiya
Кейн Фьюри. День Радио.H!
Никому и никогда не удастся заткнуть рот СМИ, поэтому, сколько бы генералы не брызгали слюной в телефонную трубку, требуя немедленно остановить вещание, люди Мустанга по-прежнему оставались на волне. Рейтинг общепризнанно скучного Столичного радио с каждой минутой возрастал: весь Аместрис следил за событиями в Централе. Но - вот незадача! - мадам Брэдли, узнав, что поезд, в котором ехал её муж, взорвали, упала в обморок в самый ответственный момент своего интервью. Вещание надо было продолжать любой ценой, и ответственность за это сослуживцы свалили на Кейна. Мол, придумай что-нибудь, пока жена фюрера не придет в чувства. А что может заставить слушателей остаться на волне? Конечно, шокирующая сенсация! Было бы хорошо, произойди вдруг произошло что-то плохое. "О! Пожар на спичечной фабрике! - осенило Фьюри. - Число жертв..." Внезапно осознав, что убивать ни в чем не повинных, хоть и вымышленных работников фабрики ему не хочется, парень решил: рано говорить о жертвах - пускай, фабрика ещё горит. Нет, так не пойдет. После вестей о штурме Центрального штаба и взорванном поезде фюрера аместрийцев едва ли можно шокировать обычным пожаром. Тему следовало выбрать, а, если точнее, выдумать, животрепещущую, чтобы люди прониклись и моментально начали живо трепетать. Кейн вздохнул - это ж каких масштабов нужны разрушения, чтобы переплюнуть происходящее в Централе! Внезапно в голове скользнула подходящая мыслишка, но до того нелепая... а, впрочем, была-небыла. Надо же хоть чем-нибудь занять радиослушателей.
- У нас срочное сообщение! - взволнованным голосом сообщил Фьюри в микрофон. - В пустыне, на подходах к Ксингу, аместрийский танкер, загруженный нефтью, потерпел крушение в неравном воздушном бою, - на одном дыхании выпалил он. Из-за спины послышалось вполне отчетливое перешептывание сослуживцев: "Какой бред! Но как рассказывает-то!" Нервно сглотнув, сержант продолжил. - Разлившееся топливо несет страшную угрозу и без того не богатым флоре и фауне Ксинга. Ученые боятся, что катастрофа спровоцирует массовую гибель редких животных, таких, как... - Кейн на секунду замялся, - песчаные чернопопики и подбарханные выползни. Последних, к слову, в мире осталось только четыре особи, и все - мужские...
"Чернопопики, выползни... Мне двадцать лет, чем я занимаюсь?.." - подумал Фьюри. Но чего только не сделаешь ради своей страны. Впрочем, он даже начал постепенно входить во вкус...

По заявке  Хачи
XII-14. Грид/Лан Фан. Истинное желание Грида.
С самого рождения Грид знал себе цену. Служение породившему тебя творцу, безусловно, высокая честь, вернее – участь, но не для такого, как он. Мировое господство, все богатства Вселенной, слава и все женщины мира – вот он, минимум, достойный Грида.
С богатством все было проще некуда: ему безразлично, кто владелец, да и есть ли он вообще. Слава придет сама, как только появится богатство. А женщины… с ними дела обстояли гораздо труднее. Большинство из них можно купить или взять силой, но есть и другие – гордые, неприступные, добиться которых не помогут ни власть, ни деньги. Гомункул знал, как минимум, одну такую. Лан Фан. Казалось бы, что в ней особенного? Нет в ней ни пробивной силы характера или излишнего самолюбия. Зато в ней были безграничная любовь, искренняя преданность, готовность пожертвовать собой. Но предназначены они не Гриду, а поселившемуся в его голове идиоту-принцу. Как это раздражало! Пожалуй, заполучить эту женщину и было истинным желанием гомункула. Порой его терзало странное чувство, что лишь она способна унять его неутолимую жажду. Но предчувствие неизменного провала, никогда ранее не останавливавшее его, почему-то, мешало сделать решительный шаг в сторону Лан Фан. Или же на то была другая причина: единственным, в чем Грид не рвался за количеством, были друзья. Неважно, как много их у тебя. Насколько ты им доверяешь – вот, что важно. А никто не понимал Грида лучше, чем Линг, и жадность не позволяла гомункулу пренебрегать этим человеком и его понимаем. В конце концов, одних лишь амбиций мало, чтобы стоять во главе целого мира. Здесь не обойтись без хороших союзников. Грид не был дураком и понимал это.
Как бы сильно ты не стремился к своей цели, ради её достижения придется чем-то пожертвовать. Иначе говоря, Господь велел делиться – стало быть, делись. Грид и Линг теперь все делят на двоих. Сначала Линг впустил Грида в своё тело, теперь Грид готов поделиться с узкоглазым болваном тем, чего они достигнут вместе. Рано или поздно Лингу придется «поделиться» с ним и Лан Фан. Но это не успокаивало. Ведь истинным желанием Грида было завоевать её, стать для неё желанным, единственным. И как же противно было осознавать, что для неё он всегда будет, в лучшем случае, вторым.

По заявке  алКошка
XII-20. Рой/Риза, Хавок/Ребекка. Хавок с Ребеккой одновременно ловят букет на свадьбе Роя и Ризы. "Вы следующие - это судьба!"
Существует примета, что поймавшая букет невесты девушка выйдет замуж следующей, поэтому к грядущей свадьбе своей лучшей подруги Ребекка готовилась не менее ответственно, чем сама Лиза. Она была наслышана о побоищах, разворачивающихся между девушками за один-единственный букет. Как известно, предупрежден – значит, вооружён. Вот Ребекка и сделала все возможное, чтобы букет невесты достался ей: подобрала удобное, не сковывающее движений платье – явиться на свадьбу к лучшей подруге в брючном костюме было бы форменным свинством с её стороны, и одела туфли на низком устойчивом каблуке. Теперь ничто не сможет помешать ей поймать брошенный Лизой букет. Красавицы на шпильках ей просто не соперницы.
И вот, настал момент истины. Лиза размахнулась так, словно собиралась забить мяч команде соперниц на матче по пионерболу в военной академии. Ребекка сразу поняла: подруга хочет, чтобы её букет поймал не абы кто, а свой человек! Все в академии знали, что принять подачу Лизы может только она. Взяв небольшой разгон, девушка подпрыгнула и схватила брошенный букет. Никто из возможных соперниц не совершил ни единого поползновения в сторону её прелести, только рты пооткрывали от удивления. Но не все прошло так гладко, как хотелось бы: после успешной охоты на желанный букет Ребекку ожидало лобовое столкновение с внезапно возникшим на пути парнем.
Мужикам ловить букеты на свадьбе не принято. Да и выйти замуж следующим Джин Хавок не стремился. Но он знал ещё одну примету: парень, поймавший девушку, поймавшую букет невесты, сам вскоре женится. Возможно даже на ней. Джин был наслышан о побоищах, разворачивающихся между парнями за одну-единственную девушку. А предупрежден – значит, вооружен. Поэтому он внимательно следил за траекторией полета букета, чтобы первым вычислить искомую девушку и первым подхватить её, если та вдруг потеряет равновесие. И вычислил. И даже поймал. Но вместо благодарности получил по голове тем самым свадебным букетом.
- Ты что творишь, идиот? – возмутилась Ребекка, оттолкнув Джина. – Из-за тебя он весь помялся! – она продемонстрировала парню потрепанный букет и ещё раз огрела им того по голове.
- Да я же из лучших побуждений! – развел руками раздосадованный Джин. Не везет, так не везет! Даже если она вдруг и согласится выйти за него – жить с такой стервой долго и счастливо? Не-не-не! Нетушки, не надо!
- Поздравляю! – послышался из-за спины голос Лизы. Ребекка и Джин дружно обернулись. - Вы следующие!
- Это судьба, - поддержал Рой.

По заявке  loz8883
XII-34. Данте|Уинри. ТВ-1. Непреодолимое желание получить тело девушки (отдельная благодарность, если обыграется внешняя схожесть настоящей Данте и Уинри; желание заполучив именно это тело, вернуть Хоэнхайма).
Неважно, как хитро ты будешь пытаться незаметно посмотреть в зеркало, твое отражение всегда будет смотреть тебе прямо в глаза. По этой причине Данте порой сторонилась зеркал. Уже не первое столетие по ту сторону серебристой глади она видела не себя, а женщин, убитых ею ради обретения бессмертия. Её не мучила совесть. Она даже не старалась запомнить свой новый облик в мельчайших деталях. Каждая красавица была для Данте не более чем временным сосудом – красивым, но недолговечным. Словно изящная ваза, радует глаз и служит украшением стола, а стоит появиться хоть малейшей трещине – и её без сожаления выбросят, заменят другой. Жертвы даже не являлись женщине в кошмарных снах. Но ощущать на себе их взгляды, смотрясь в зеркало, отчего-то было просто невыносимо.
Нынешнее тело Данте было на пределе. В поисках нового сосуда для собственной души алхимик отправилась в путешествие. Необходимо было в короткие сроки подыскать подходящую девушку, желательно издалека родом, чтобы там, где живет сейчас Данте, никто её не знал. Поиски были недолгими: ожидая поезда на вокзале, Данте лоб в лоб столкнулась со своим новым телом. Это было то, что она искала все эти годы. Порой, только увидев вещь, понимаешь – это «твое». То же самое почувствовала Данте, едва взглянув на чуть не сбившую её с ног белокурую девушку с чемоданом. Милое круглое личико, прямо как у неё тогда, столетия назад. Такие же большие небесно-голубые глаза, которые в своих стихах воспевал Хоэнхайм. И волосы такие же – золотистые, густые. Прямые, правда, а у Данте были шикарные кудри, но это мелочь. Наконец-то, свершилось. Наконец-то она нашла то тело, в котором сможет вернуть Хоэнхайма. От этой мысли сердце на мгновение замерло в груди. Люди ошибаются, говоря, что время – лучшее лекарство. Оно исцеляет что угодно, только не любовную лихорадку.
- Извините! – воскликнула налетевшая на Данте девушка. – Вы не ушиблись?
Алхимик незаметно вынула из кармана философский камень. Сейчас или никогда. Второго такого шанса не будет.
- Не беспокойтесь, дитя моё, - изобразив добродушную улыбку, отвечала Данте и вытянула вперед руку с камнем, делая вид, что хочет погладить девушку по плечу. – Я в полном порядке.
- Вот и отлично, - неожиданно вмешавшийся в разговор златоволосый мальчишка схватил девушку за запястье, буквально выврав её из рук Данте в последний момент. – Пойдем, Уинри, мы опаздываем, - больше он не сказал ни слова. Просто увел её.
А Данте ещё долго смотрела им вслед. Смотрела, и видела Хоэнхайма и себя.

По заявке  Кукумбер_61
XII-44. Риза/Хавок."В любой другой день я бы сказала «нет»… но сегодня я скажу «НЕТ!!!»"
Джин нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Уже больше получаса он поджидал у выхода из части лейтенанта Хоукай. А, впрочем, лучше просто Лизу. Ведь сегодня у Хавока к ней было совсем не деловое предложение: романтический ужин на двоих.
Наконец, Лиза вышла из штаба. Интересно, платят ли ей сверхурочные? Рабочий день-то закончился пятьдесят минут назад. Джин спешно затушил сигарету о подошву сапога, вышел навстречу девушке и многозначительно кашлянул.
- Вы что-то хотели, лейтенант? – Лиза вопросительно изогнула бровь.
- Хотел спросить, - начал Хавок, - не желаете ли провести сегодняшний вечер с импозантным мужчиной? – добродушно улыбаясь, предложил он.
Лиза изменилась в лице.
- То есть?
- То есть, вы привлекательны, я чертовски привлекателен, - принялся пояснять Джин. – Чего зря время терять? Давайте поужинаем вместе!
Лиза покраснела, побледнела, позеленела, пошла пятнами, но очень скоро её лицо вновь приняло привычный цвет. Хоукай вздохнула и ответила:
- В любой другой день я бы сказала «нет»… - в её голосе не было раздражения, он, напротив, звучал спокойно. Джин понял – сегодня ему повезло. Да-да, именно сегодня! Потому что в любой другой день она сказала бы «нет». – Но сегодня я скажу… - Хавок приготовился ликовать, - «НЕТ»! – внезапно рявкнула Лиза, разом разбив все надежды парня. – А теперь, извините, - спокойно, как ни в чем не бывало, продолжила она, - мне пора.
Провожая уходящую Лизу тоскливым взглядом, Джин не удержался, чтобы не крикнуть ей вслед:
- А зря! Зря вы не согласились поужинать со мной!
И правда, зря. Если бы она знала, что её ждет, точно не устояла бы! Ведь у Джина дома стояла целая кастрюля домашних пельменей, со сметаной, между прочим. И свечи всегда имелись – в их районе частенько выключали электричество. Романтика же!

от  Akage

По заявке
Мэй Чан, Сяо Мэй. Путешествие в Аместрис. "Мне казалось, что мы никогда-никогда не перейдем эту пустыню..."
Говорят, когда дети вырастают, они многое перестают понимать. Наверное, за последние несколько месяцев Мэй Чан сильно повзрослела. Как можно сбежать из дома, только лишь обидевшись на родителей за то, что они не купили тебе новую игрушку или поставили в угол в наказание за баловство? Теперь такие вопросы были за пределами её понимания.
Говорят, что дети самоуверенны. Мэй была такой в начале своего путешествия: ей казалось, что Аместрис не так уж и далеко, что её знаний и умений с лихвой хватит на то, чтобы преодолеть эту пустыню. Но когда до аместрийских городов было уже рукой подать, маленькой принцессе начинало казаться, что впереди ещё много миль. Так много, что она и к старости не достигнет своего пункта назначения. Но в такие моменты девочке приходила на помощь Сяо Мэй – крошка-панда пыталась поиграть с ней или развлечь её забавными трюками.
Говорят, что дети эгоистичны. Но Мэй прятала лицо от беспощадно палящего солнца и обжигающего ветра, сбивавшего девочку с ног, от летящего в глаза песка, и всё равно шла дальше. Кому, как не ей, семнадцатой принцессе Империи Син, суждено спасти свою семью от уничтожения? Ведь все те люди, которые остались дома, надеялись на неё. И были ей слишком дороги.
Дорога до Аместриса была долгой. Идти было тяжело: холодные ночи приходилось пережидать в пещерах, а днём Мэй старалась пройти как можно большее расстояние. У неё было не так много воды, поэтому девочка старалась как можно меньше пить – Сяо Мэй, привыкшая к ровному влажному климату, тяжело переносила перепады температур и жару, но Мэй Чан не жалела для неё воды. Сяо Мэй – её единственный друг в чужой стране, верный, надёжный и ласковый, её шёрстка пахла бамбуковыми рощами и домом.
Говорят, что детские слёзы – явление естественное. Но в тот момент, когда на горизонте показались очертания города, Мэй Чан не могла понять, отчего ей так хочется плакать. Сяо Мэй, прятавшаяся на плече девочки под дорожным плащём, высунула мордочку, а затем спрыгнула на землю и помахала хозяйке лапкой, мол, пойдём-пойдём! Мэй Чан, не говоря ни слова, схватила свою спутницу на руки и прижала к груди.
- Подожди немного, Сяо Мэй, - сказала маленькая принцесса. Очертания города, граница неба и песка расплывались перед её глазами от навернувшихся на них слёз. - Мне казалось, что мы никогда-никогда не перейдем эту пустыню...

По заявке  алКошка
XII-7. Кимбли, Риза, таймлайн - Ишвар. "- Что Вы чувствуете, стреляя в живых людей? - Отдачу."
На работу как на праздник. Далеко не каждый человек может сказать о себе так. К счастью, Зольф Кимбли был счастливым исключением: на войне он чувствовал себя в своей стихии, ведь именно здесь его неординарным навыкам нашлось достойное применение.
Редкие часы отдыха становились похожими на пытку. На Кимбли накатывала тошнота, когда он видел мученические, полные вселенской скорби лица сослуживцев, их пустые, потухшие глаза. Красный Лотос не ждал, что эти ребята спляшут джигу на руинах Ишвара, – впрочем, это выглядело бы довольно забавно, - но смотреть на их унылые физии было так же противно, как и пить дерьмовый кофе, который варили в походной кухне.
Вот и сейчас на привале назревал разговор, грозивший окончательно испортить Кимбли аппетит. Как ни странно, начал его Огненный Алхимик, давеча превративший несколько ишварских городов в крематории. Теперь внезапно выяснилось, что он пацифист, война противна всей его тонкой и чувствительной натуре, и, в общем-то, он ни в чём не виноват – просто перепутал передовую с парком культуры и отдыха. Мило. Наивно. Лицемерно.
Они все были такими. Все до одного. На их лицах читалось: «Мы не виноваты, нас заставили!»
- Вот вы, юная леди, - обратился к сидевшей чуть в стороне от остальных солдат снайперше Кимбли, - скажите, что вы чувствуете, стреляя в живых людей?
Девушка вздрогнула и посмотрела на Кимбли взглядом, какой бывает у уставшего или тяжело больного человека:
- Отдачу.
Из динамиков раздался сигнал тревоги. Кимбли поднялся и набросил на плечи шинель.
- В таком случае вам следовало ответственнее подойти к выбору оружия, - с улыбкой ответил он. – Винтовка вам, видимо, не подходит.
О своём выборе Зольф не пожалел ни разу.

По заявке  loz8883
XII-28. Изуми, Расс. Рассказывать сказку на ночь и заснуть рядом.
На песню "Два ветра" Башни рован
- Мамочка, мама!
Идзуми почувствовала, как её до ладоней дотронулись тёплые хваткие пальчики.
- Что же со мной было? Расскажи!
Идзуми улыбнулась, глядя в глаза ребёнку, большие и доверчивые глаза. Нет, милый, лучше тебе этого не знать.
- Лучше я тебе сказку прочитаю, - сказала Идзуми, подхватила малыша на руки, усадила на кровать, а потом и сама села рядом, взяв книгу и плед. - Слушай: «Два ветра гуляли над брошенным полем, они меж собою вели разговоры. А солнце садилось над полем к закату, а ветры гуляли, вели разговоры…»
Небо за окном из золотисто-розового стало иссиня-чёрным, на нём появились луна и первые звёздочки, робко жавшиеся к ней, будто бы ища защиты от обступившей их со всех сторон темноты. Ещё не так давно Идзуми и думать не смела, что сможет вот так вот обнять своего ребёнка, - её ребенка, кем бы он теперь ни был по её вине, - прижать к груди, читать ему сказку, укрывшись с ним одним пледом. Но теперь они снова вместе. Идзуми не желала даже знать, как так вышло, потому что стоило ей задуматься над этим, как в голову лез чертов закон равноценного обмена. Она знала одно: что бы ей не пришлось отдать взамен, когда придёт время, она сделает это без колебаний.
Идзуми ещё не успела перелистнуть последнюю страницу, как малыш уснул. Осторожно, чтобы не разбудить, она уложила его, поцеловала в растрёпанную макушку и сама прилегла рядом. Пусть теперь у них достаточно времени, чтобы всё наверстать, но каждая минута порознь вызывала все те картины из прошлого, которые теперь было бы лучше забыть.
- Идзуми! – женщина услышала сквозь сон встревоженный голос мужа и приоткрыла глаза. – Вот ты где! Я тебя по всему дому ищу.
- Что-то случилось? – спросонок спросила Идзуми. Почему Зиг выглядел таким взволнованным? Ведь всё хорошо и с ней, и с малышом… Идзуми провела рукой рядом с собой, чтобы удостовериться в этом, и вздрогнула от охватившей её тревоги. Под руку попалась раскрытая книга и строки:
"Два ветра гуляли над брошенным полем, они меж собою вели разговоры..."

@темы: Fullmetal Alchemist, фанфики

---

Название: «Под пристальным взглядом последнего неба»
Фандом: D.Gray-man
Автор: Akage
Бета: нет, в процессе вычитки автором.
Герои: Лави, Линали, авторские персонажи в качестве обрамления.
Жанр: драма, десфик, сонгфик
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OC, смерть персонажа.
Размер: мини.
Состояние: закончен.
Дисклеймер: Лави, Линали и ненаписанная история принадлежат Хошино Кацуре, песня «Последнее небо» - группе «Ольви».
Примечания: идеей фанфика поделился мой друг Дейша (так же известный под ником Чувак из тьмы ночной), преданный фанат группы «Ольви». Я просто ею прониклась.
Размещение: без разрешения – запрещено.

- Томас! Что же ты творишь, паршивец! – в сердцах вскричал мистер Элиот, схватив мальчишку за шиворот, и, не дав ему ответить, продолжил уже тише. – Этот человек за тебя воевал, за то, чтобы ты сейчас мог есть досыта и учиться в школе!
Видимо, паренёк пока не оценил свои привилегии в этой жизни, поэтому он насупился и буркнул, не глядя на своего школьного учителя.
- Извините.
- Мне-то твои извинения на что?
- Извините, мистер Колфилд! – проорал Том и посмотрел на высокого, худого старика в потёртом пончо. Мистер Элиот тоже перевел на него взгляд.
Это человек на первый взгляд был ровесником его отца. В городе говорили разные вещи: что он – колдун, что он прошел не одну войну в качестве добровольца, правда, сплетники так и не могли сойтись во мнении, на какой из сторон он воевал. Мистер Элиот не привык верить слухам – ветеран получал бы достойную пенсию, а старик Колфилд едва сводил концы с концами и никаких документов, по-видимому, у него не было. А потерять глаз он мог и в уличной драке. Но сомнения – не повод для того, чтобы позволить кому-то издеваться над пожилым человеком: жизнь прожить – не поле перейти…
Велев Тому идти домой, мистер Элиот ещё раз извинился перед стариком. Тот ответил удивленным взглядом. Элиот пояснил, что он – учитель истории в школе, где учится Том, и что он хорошо знает своего ученика – мальчишка ещё тот безобразник и не всегда осознает, что творит. Старик с грустью вздохнул и наклонился, чтобы поднять опрокинутое ведро. Вода разлилась, и ему придется возвращаться к колонке. Мистер Элиот был порядочным человеком, поэтому предложил старику посильную помощь.
Дорога к колонке, а затем к дому Колфилда не заняла много времени. Видимо, одинокому старику не хватало простого человеческого внимания и помощи, поэтому он предложил Элиоту остаться на чашечку чая. Тот не стал отказываться.
Дом Колфилда был небольшим – всего одна комната с книгами, которые занимали все стеллажи, стол и тумбочку, стояли стопками на полу, и с большим старинным глобусом в центре, узкая прихожая, заваленная всеми остальными необходимыми в быту вещами, и маленькая уютная и чистая кухня, куда хозяин и предложил пройти. Пока грелась вода, мистер Элиот решил осмотреться. Квадратный стол, накрытый клетчатой скатертью, небольшое окно без занавесок, шкафчик с посудой, вырезки из газет, аккуратно вставленные в рамки и развешенные по стенам и… пиковый туз. Мистер Элиоту стало не по себе – видимо, он был прав насчет уличной драки. Наверное, в прошлом Колфилд был карточным шулером, за что и лишился глаза.
- О, эту вещь я храню как память о моем друге, - улыбнулся старик, заметив, какой интерес вызвала карта у его гостя. – Хотите, расскажу вам о нём?
Мистер Элиот кивнул. По правде сказать, он был очень удивлён тем доверием, которое сумел вызвать у нелюдимого старика, но природное любопытство взяло верх.
Вода вскипела. Колфилд с несвойственной пожилым людям проворностью достал чашки и чайник, добавил в заварку немного душистых трав, сохших под потолком – чая в банке осталось мало и его следовало экономить, наполнил заварник кипятком, немного подумал и начал. Мистер Элиот слушал его, раскрыв рот и не перебивая, с самых первых слов – он вообще впервые в жизни слышал, чтобы человек с таким интересом и чувством рассказывал такие бредовые вещи…
Спустя несколько часов старик Колфилд закончил свой рассказ и замер с чашкой чая в руках, ожидая реакции своего гостя. Мистер Элиот взглянул в окно: на город давно упала ночь, улицы обезлюдели - давно пора идти домой. Ему, учителю истории, не так давно вышедшему из университетских стен, не очень верилось в рассказ о войне с каким-то там Графом Тысячелетия, сомнительную секту под названием Чёрный Орден и Книжников, хранителей ненаписанной истории, но просто так поблагодарить за некрепкий чай с сухарём и попрощаться с хозяином, уделившим ему целый вечер, мистер Элиот не мог – в конце концов, воспитание предписывало ему относиться с долей уважения к пожилым людям, даже к тем, у которых давно уже поехала крыша. Вопрос пришёл в голову сам собой:
- Так получается, что вы – последний Книжник?
Старик улыбнулся:
- Возможно.
- Послушайте, - Элиот понимал, что сейчас скажет гадкую вещь, но удержаться не смог, - а вы не думали издать книгу?
Старик поморщился и устало вздохнул.
- Издеваетесь, да?
- Нет! – воскликнул мистер Элиот. – Но иначе, когда вас не станет, все ваши знания исчезнут…
- А гонорар обеспечит мне достойную старость?
Элиот не ответил. В кухне на минуту стало так тихо, что он смог расслышать тяжёлое дыхание старика, тиканье часов в соседней комнате и лай собак на улице.
- Простите, - выдохнул гость, но хозяин пропустил это мимо ушей. Похоже, Колфилд вспомнил что-то ещё – что-то светлое и доброе – потому что его губ коснулась едва заметная улыбка.
***
Где взять сил, чтобы подняться? Чтобы отчаянно сжать рукоять кинжала – не для нападения - лишь для того, чтобы отразить удар? Где набраться смелости, чтобы посмотреть в мёртвые глаза своих товарищей, этих людей, успевших стать частью его жизни, которая, в свою очередь, станет частью истории этой войны и вместе с летописями множества других войн растворится в неудержимом потоке времени?
Лави не знал ответов на эти вопросы. Сейчас, стоя по колено в мутной и холодной воде, он хотел лишь одного – чтобы этот кошмар прекратился. И было не так уж и важно, кто положит ему конец. Не дожидаясь, пока кто-то из окруживших его ребят нанесёт удар, ученик Книжника направил лезвие на себя.
Внезапно мир вокруг погрузился во мрак, знакомые голоса смешались в общий гул, оглушивший Лави и тут же схлынувший – уже через мгновение перед глазами на множество ярдов вокруг простирались свет и тишина. Юноша прищурился и вот он уже мог различить очертания облаков и тучных ржаных колосьев на фоне голубого неба, которое бывает таким ярким весной, но никак не осенью.
Впереди мелькнул силуэт старого Книжника, Лави инстинктивно сделал шаг вперёд.
- Ты готов отправиться со мной в путешествие? – тяжёлый взгляд старика, казалось, проникал в самое сердце, отбрасывая всё лишнее, ненужное, неправильное, лживое. – Мы будем хранить историю, которая никогда не будет записана, не войдёт ни в один учебник.
Лави замешкался – ему не хотелось обманывать учителя – и в этот момент чуть позади него раздался звонкий мальчишеский голос:
- Да! Я хочу знать то, что будет скрыто от остальных.
Лави опустил глаза. Если бы он, ребёнок войны, знал тогда, на что он идёт…
Перед глазами, словно кадры кинохроники, замелькали картины всех прошлых войн. Лави давно замечал за собой, как сознание раз за разом прокручивало перед ним мгновения, эпизоды и сцены, застывшие в его памяти. За сорок восемь войн и бесчисленное множество воспоминаний Лави смог привыкнуть и к изрезанной траншеями и окопами, взрытой пушечными ядрами земле, и к серому небу, измазанному у горизонта зарёй, а может быть, кровью лежащих под ним солдат. Стоя каждый раз под пристальным взглядом этого последнего неба, Лави чувствовал, будто крадет у этих людей победу – он знал их по именам и в лицо, видел, как они жили, воевали и за что погибали. Он жил среди них, дышал с ними одним воздухом, вбирая по капле в себя их горе, которое постепенно вытесняло боль его собственных потерь. Все эти люди жили внутри него, возвращаясь к нему в картинах прошлого. Они не говорили ему ничего нового и ни в чём не упрекали, но Лави не оставляла мысль, будто он попросту воспользовался ими: взял их стремления; впитал в себя, как губка, их мечты, привязанности, страхи; сложил в укромном уголке своей памяти прожитые ими дни, скрыл от всего мира их трагедии и их подвиги. Чем он сделал для них тогда, когда им ещё можно было помочь, и что он может сделать для них теперь? Кому на этой Земле нужна правда о сорока восьми войнах?
Наблюдавший за всем происходящим человек, назвавшийся сорок восьмым именем Лави и как две капли воды похожий на него, рассмеялся:
- Твои друзья предали тебя. Они хотели войти в историю, а в итоге увидели твоё настоящее лицо – не Книжника, не экзорциста, не солдата – лицо обыкновенного слабака.
Лави ничего не ответил – что бы сейчас не говорил ему Дик, сейчас он нашёл себя настоящего. Ребята смогли разглядеть его за ролями Книжника и экзорциста, несмотря на то, что он сам уже давно потерял себя, растворившись во всех прожитых не им жизнях. И почему-то Лави был уверен, что настоящие Аллен, Линали, Юу и другие примут его таким, так как же теперь он может их предать?

***
- Я не думаю, что в двадцатом веке ненаписанная история будет нужна кому-то, кроме Книжников. Память должна жить в сердце, всё остальное не имеет значения, - ответил Колфилд.
Тогда мистер Элиот не придал этим словам большого значения. В тот вечер он покинул дом Колфилда, не попрощавшись с хозяином, и вернулся домой в расстроенных чувствах: старик и правда оказался сумасшедшим, а ведь в глубине души учитель истории хотел убедиться в обратном. Да, где-то глубоко внутри в нём всё еще был жив тот мальчишка, который грезил подвигами героев прошлого, воображая себя то одним из варваров-захватчиков Рима, то крестоносцем, отправившемся в Святую землю, то парижанином-санкюлотом, одним из тех, кто брал Бастилию жарким июльским днём тысяча семьсот восемьдесят девятого года… Когда-то этот мальчишка не мог оторваться от книг, принимая всё, написанное в них, за правду, потом он научился сомневаться и стал историком – кабинетным и библиотечным историком, который узнавал о нескончаемых войнах, кровавых революциях и великих открытиях из новостных сводок. И самым страшным для мистера Элиота было то, что он останется таким навсегда. На следующее утро, сказав себе ещё раз, что история не терпит сослагательного наклонения, он отправился на работу и благополучно забыл о прошедшем дне до середины марта, когда умер чокнутый старик. Сотрудники муниципалитета и могильщик были крайне удивлены, увидев школьного учителя, пришедшего на похороны – старик обычно держался особняком и за семь лет, прожитых в городке, не обзавёлся знакомствами. А мистер Элиот и сам не знал, зачем он туда пришёл – видимо, воспитание не позволило ему так и не попрощаться. Поскольку у старика не осталось родных, учитель решил, что ему, как добропорядочному человеку, придется заботиться о его могиле. В один из своих визитов он встретил там странную старуху-китаянку в строгом чёрном платье, сшитом по европейской моде, и молоденького худенького паренька – видимо, её внука. В памяти всплыло имя, похожее на звон маленьких колокольчиков.
- Линали?
Старуха вздрогнула и подняла на мистера Элиота, глаза, такие большие и тёмные, в глубине которых он увидел отражения бегущих облаков и безбрежное, вечное, первое и последнее небо.

@темы: D. Gray-man, Акагэ, фанфики, дигроколбаса, дигра, DGM, греймен

---

Дигрейские частушки

Что такое Чёрный Орден
Нынче каждый должен знать!
Кто ещё сейчас способен
Хрупкий мир наш защищать?

"Если ты, сынок, отважен,
Добр, умён и сердцем чист,
Из тебя, - Хевласка скажет, -
Выйдет мега экзорцист!"

Если можешь ты Акуму
уложить одной рукой.
Приходи к нам в Чёрный Орден,
Нам нужОн как раз такой!

Там смотритель тебя встретит
С дрелью и бензопилой.
Не волнуйся, он усердный.
Но ни капельки не злой.

Если на его сестры
Прелести польстишься,
Очень скоро, мальчик, ты
С жизнью тут простишься.

А девчонка хоть куда,
Пусть и недотрога!
Длиннонога и стройна,
И к врагам сурова!

Но суровей во сто крат
Канда - славный малый.
Он ведь нервный психопат,
Да ещё с катаной!

Недокнижник юный - Лави -
Каждый день стебает нас.
Он вообще рубаха-парень:
Рыж, нахален, одноглаз...

@темы: D. Gray-man, стихи, в соавторстве, стёб

---

Все дороги ведут в Палантас

"— В какой то степени это правда, — кивнул маг. — Дорога действительно ведет в Палантас — в конечном счете. В общем то, все дороги на Кринне так или иначе ведут в Палантас."

Драконы исчезнувшей луны

Раз мы с шалафи отправились в дальний поход.
Я задал вопрос: "Куда дорога ведет?"
И отвечал мне шалафи, прищурив глаз:
«Знай, ученик, все дороги ведут в Палантас!

Карту забыл, или сбился с пути – не беда,
Правильный путь без труда ты отыщешь всегда.
Любого спроси, и в ответ услышишь не раз:
Парень, ты что? Все дороги ведут в Палантас!

Хоть в Соламнию прибудешь, а хоть в Торбадин,
На этот вопрос ты ответ получишь один:
Так было сто лет назад, так есть и сейчас –
Знай, все дороги, дружище, ведут в Палантас.

Сколь ни ищи ты Нераку или Оплот,
Будешь бродить целый месяц, а может и год.
И наконец-то свершится – в назначенный час
Ты, быть иначе не может, придёшь в Палантас.

Так будет завтра, так же и через год.
Даже когда всех кендеров пустят в расход,
Даже когда из драконов накрутят колбас,
Дороги по-прежнему будут вести в Палантас.»

Конечно же, я не поверил шалафи сперва,
Но понял,насколько правдивы его слова,
Когда в Абанасию брёл я, и – вот те раз!
Какого-то Чемоша я пришёл в Палантас!
Значит, и впрямь все дороги ведут в Палантас?
Надо же! Просто атас!

@темы: стихи, стёб, Джино, Dragonlance

---

Экзорцистская пафосная песня

Верю - в назначенный срок
Бог всех по чести рассудит.
Спутаны нити дорог,
Спутаны нити судеб.

Дар этот - кара небес,
Божие ль благословенье? -
Кем-то из нас движет месть,
Кем-то - вины искупленье....

п-в: Что это - битва с судьбой
Или с самим собой?
Может быть, с той самой тьмой (варианты - с той же - с болью),
Живущей в людских сердцах?
Кажется, силы равны...
Может, мы обречены
Стать отголоском (вар. - просто эхом) войны,
Этой войны без конца?

Слышу биение рядом
Всех опаленных сердец.
Каждому выдать со склада
Крест и терновый венец!

Каждого ждет, улыбаясь,
Свой закадычный Пилат.
Лучше не думать о Рае,
Если вокруг видишь Ад...

@темы: D. Gray-man, стихи, Акагэ, песни

---

Дигрожанна

Название: D. Gray-Жанна
Автор: Джино
Бета: Скальд, Акагэ
Жанр: стеб, кроссовер
Рейтинг: ПГ-13
Предупреждения: ООСище, дурка
Отказ от прав: я не я, и лошадь не моя! Дигрей и его персонажи принадлежат г-же Хошино, а рок-опера Жанна д'Арк - рок-ордену Тампль.
От автора: что бывает, когда первая репетитцыя проводится, аки генеральная

Этот день начался, как обычно: Джерри готовил завтрак у себя на кухне, Канда полировал Муген, Клауд Найн кормила Лау Джимина и совершенно не замечала генерала Тьедолла, который пытался успеть её нарисовать, Кросс Мариан стоял на балконе и курил сигару, Винтерс Сокаро ходил по коридорам, подыскивая себе жертву, Мари слушал тишину, Ривер копался в бумагах, а Аллен и Крори ждали, пока Джерри закончит приготовление завтрака. Этим самым обыкновенным утром Линали, как всегда, шла в направлении кабинета Комуи, держа в руках поднос с кружкой кофе. Как только она добралась до места назначения, отворила дверь и заглянула в кабинет, перед глазами девушки предстала странная картина: смотритель Ли сидел за прибранным столом и внимательно изучал какие-то бумаги.
-Доброе утро, братик, а я тебе кофе принесла! - мило улыбнувшись, сказала Линали, подошла к брату и заглянула ему через плечо. - Что это ты читаешь?
-Лиииинали! - Комуи вскочил с места и буквально ткнул бумаги в лицо юной экзорцистки. - Ты только почитай, какая же прелесть!
-Что это, братик? - недоумённо спросила Линали.
-Я недавно услышал такую замечательную оперу - "Жанна д'Арк" - и подумал, что нам необходимо её поставить! - Комуи довольно разулыбался. - И вот, наконец-то я добыл текст, ноты и разрешение авторов на постановку! А это значит, что нам прямо сейчас надо выбрать исполнителей главных ролей, и...
-Братик, ты думаешь, это хорошая затея? - перебила смотрителя Линали, взяв в руки листы с текстами оперы.
-Да, конечно! Я даже уже решил, чьи партии будем исполнять мы! Ты будешь Изабеллой, а я Карлом. Нам даже в роли почти не придётся вживаться, ведь мы, как и они, родственники! - Комуи выжидающе посмотрел на сестру, продолжая улыбаться.
Быстро найдя текст дуэта Карла и Изабеллы, Линали пробежала по нему глазами и изменилась в лице.
-Братик... неужели ты хочешь, чтобы мы играли заклятых врагов?
-Это на первый взгляд они заклятые враги, а на самом деле они друг друга очень любят.
-"Ты государство продала, ты с англичанами спала..." - прочитала вслух Линали. - Братик, я не буду это петь! - отрезала, было, девушка, но Комуи не слушал.
-Ты только представь... ты в королевском платье, я на троне, рядом Рец, Дюнуа и Кошон, и тут входит Жанна... - мечтательно произнёс смотритель. - Ты говоришь "Выгнать её прочь", а я "Зовите в зал, скучаю я...", а потом Дюнуа, Рец и Кошон её окружают, тыкают в неё пальцами, гогочут, и никак не хотят верить, что она...
-Братик! Братик! - воскликнула Линали, отрывая брата от мечтаний. - А кто будет Жанной? Кто будет Рецем, Дюнуа? А если никто не согласится?
-От такого предложения никто не откажется! - решительно сказал Комуи.
Менее чем через полчаса всех научных работников и экзорцистов, кроме тех,что были на заданиях, собрали в столовой, сказав, что у смотрителя есть к ним архиважное дело. Прийти заставили даже генералов. Когда все были в сборе, счастливый Комуи залез на стол, чтобы его было видно, и объявил:
-Итак, дорогие мои, я тут подумал и решил, что без проведения разных занятных мероприятий наш орден станет совсем черным и унылым! Поэтому у меня к вам есть предложение! Уверен, оно вам понравится!
-Ты простроишь в главном отделении курилку? - спросил Кросс.
-Нет! - Комуи помотал головой. - Лучше! Мы поставим оперу "Жанна д'Арк"!
По столовой прокатился разочарованный гул.
-Не волнуйтесь, ролей хватит всем! - поспешил успокоить присутствующих Комуи, решивший, что проблема именно в этом. - Итак, друзья, почитайте текст и подумайте, кого бы вы хотели играть? - смотритель отдал стоящей рядом Клауд Найн тексты оперы, которые вскоре разошлись по рукам.
-К обеду чтобы всё вызубрили от первой до последней буковки! - дал строгий наказ Комуи. - А тех, кто не выучит, Джерри неделю не будет кормить! Собираемся в 14.00 здесь же, будем репетировать.
Почти все присутствующие запротестовали, но смотритель никого не слушал. Он уже представлял себя на троне в короне, а рядом Жанну, Реца, Дюнуа, Кошона и, конечно, Изабеллу. Поэтому экзорцистам, искателям и научным работникам ничего не оставалось, как переписать себе текст оперы и засесть за зубрёжку. В назначенное время в столовой собралось намного меньше народу, чем с утра, но Комуи, не смотря ни на что довольный, поинтересовался, кто какие пожелания высказывает по поводу ролей. Как ни странно, практически все хотели петь в хоре или участвовать в массовках. Но в рядах генералов предложение смотрителя нашло отклик. Клауд изъявила желание исполнять партии Столетней Войны, после чего Кросс тут же решил, что непременно должен быть архангелом. Сокаро в свою очередь признался, что петь он не умеет, но у него руки чешутся отмордовать Кросса, поэтому он будет Люцифером. Крори, потупив взор, подошёл к смотрителю и, скромно шаркая ножкой, спросил:
-А можно я буду английским маршалом?
-Можно! - улыбнулся в ответ смотритель. - Что, добровольцы кончились? - грозно спросил он у оставшихся.
-А можно я буду горбуном? - поинтересовался Дейша, которого, видимо, не оставило равнодушным предложение смотрителя.
-Каким горбуном? - не понял смотритель.
-Отверженным, с проклятьем на челе, каким же ещё?
-Это не Нотр Дам, там нет никакого горбуна! - воскликнул Комуи.
-И что, Эсмеральды тоже не будет? - не унимался Дейша.
-Эсмеральды не будет, будет Жанна! - отрезал смотритель.
-Да мне, в принципе, без разницы, что Жанна, что Эсмеральда...
-Ну нет, в "Жанне" нет никаких горбунов и не будет! - отрезал Комуи.
Стоявший рядом со смотрителем Канда фыркнул, почем зря, потому что в тот же миг Комуи повернулся к нему и воскликнул:
-О! Раз уж ты сам вызвался, Канда, ты будешь Жилем де Рецем!
В столовой воцарилось молчание. Все, кто до этого перешептывался, возмущался тем, что смотритель ни с кем не считается, умолкли, боясь оказаться "добровольцами", как Канда.
-Ещё чего, - фыркнул Ю. - Я вообще не собираюсь петь в этой идиотской опере про тупую бабу.
-У Ю-тяна просто сценическая боязнь! - ехидно сказал Лави.
-А вот и нет! - огрызнулся Канда.
-А вот и да! - Лави показал ответственному мугеновладельцу язык.
-Да если бы я хотел, я в лёгкую спел бы все партии Реца. - фыркнул Ю.
-На ну? Чем докажешь? - не унимался Лави. - Ну-ка дай нам знамение!
-Отлично! - обрадовался Комуи. - Лави, ты будешь Дюнуа!
-Почему это?!
-Потому что ты, как я погляжу, замечательно знаешь его партии. - Комуи ласково похлопал Лави по плечу.
Юный книжник понял, что ему не отвертеться, поэтому решил подождать до первой репетиции. В рыжей голове Лави созрел коварный план: он споёт как можно хуже, и смотритель стопроцентно назначит на роль Дюнуа кого-то другого. А Комуи тем временем грустно вздыхал, повторяя: "Ну куда же вы пропали, дорогие добровольцы? Вы же все прекрасно знаете слова!" Слова все присутствующие и правда знали, так как перспектива быть некормлеными не улыбалась никому, но мало кто испытывал сильное желание участвовать в постановке.
-Ай-ай-ай, как нехорошо, - покачал головой Кросс, - вы нарываетесь на то, чтоб вас заставили, - он внимательно осмотрел всех присутствующих и остановил взгляд на Аллене. - Вот ты, тупой ученик, почему молчишь?
Аллен покраснел и смущенно зашаркал ножкой:
-Я плохо пою...
-Значит, надо было поднять руку и сказать: "Я буду петь в хоре!" Главную роль тебе всё равно никто не предлагает. - учительским тоном изрёк рыжий генерал.
-Кстати, о главной роли! У нас же ещё нет Жанны! - Комуи заулыбался. - Неужели никто не хочет быть Жанной?
-Мари хочет быть Жанной! - воскликнул Дейша.
-Отлично, Дейша будет Кошоном... - задумчиво произнёс Комуи, записывая инициалы нарисовавшихся участников постановки на лист бумаги напротив роли.
-С чего это? - возмутился Дейша, но Комуи промолчал в ответ.
-Вот и допрыгался. - сказал Мари. - А может, Миранда сыграет Жанну? - предложил он.
-И как я сразу не подумал! - Комуи поспешно записал Миранду в список исполнителей.
-Я? - робко переспросила Миранда. - Н-но я же не смогу ни спеть, ни сыграть...
-Всё ты сможешь, главное репетиции и вера в себя! - изрёк Комуи, подняв перст к небу.
-Но...
-Миранда, у Вас всё получится! - Аллен положил Миранде руку на плечо и улыбнулся.
Та вздохнула и молча кивнула смотрителю в знак согласия. Хотя ни её, ни чьё-то ещё согласие смотрителя не волновало. Комуи ещё раз окинул взглядом столовую и объявил:
-Итак, с ролями мы определились. В качестве членов комиссии у нас выступят Ривер, Джонни и 65-й.
-Хорошо, но только если к завтрашнему дню ты подпишешь все бумаги, Комуи. - строго сказал Ривер.
-А почему это я должен их подписывать?! - возмутился Комуи. - Мне ни на что не хватает времени!
-А если бы ты подписывал бумаги вовремя, времени было бы куда больше.
-Может быть, я сам буду решать, что мне делать, а что нет? Король я или не король, сказать немедленно изволь! - возмущённо воскликнул смотритель.
-Король. И если ты не подпишешь бумаги, мы тебя свергнем. - настойчиво сказал Ривер.
-Ну ладно, ладно, - вздохнул Комуи, - я их подпишу после репетиции...
-А когда репетиция, братик? - спросила Линали.
-А прямо здесь и сейчас! Раздвигаем столы!
Всем уже стало интересно, чем же закончится история с постановкой, поэтому никто не стал спорить с Комуи. Освободив площадку для репетиции и послушав оперу "Жанна д'Арк" на патефоне, который по поручению смотрителя притащил 65-й, было решено начинать. Специально для комиссии с краю расчищенной площадки поставили стол и стулья. По команде Комуи репетиция началась. Она была больше похожа на генеральную, нежели на первую, но что уж поделать. Смотритель считал, что нужно учиться сразу и петь и играть, как надо.
-Спасеньем грезили всегда, уж так назначено творцом. Где Вифлеемская звезда, а ад всегда перед лицом. - с выражением прочел Ривер.
-Больше чувства, больше! - воскликнул Комуи.
-Не сбивай, - спокойно ответил Ривер, и продолжил с выражением читать свои слова.
Сколько бы Комуи не придирался, да всё не по делу, потому как комиссию Ривер, Джонни и 65-й сыграли великолепно. Ну хоть прямо сейчас выпускай на сцену. Аллен, внимательней всех после смотрителя наблюдавший за ходом репетиции, громко захлопал в ладоши, а Клауд Найн отметила про себя, что это неплохое начало, и что, возможно, постановка не совсем уж обречена. Когда же дошло дело до народной сцены, златоволосая генеральша в корне поменяла своё мнение, глядя на путавшихся в порядке своих партий экзорцистов и научных работников. «Жанна», вышедшая, чтобы спеть короткую партию, успела споткнуться и толкнуть кого-то, неудачно подвернувшегося. Когда же они наконец определились кто где поёт, и дошло дело до выхода «Жиля», Найн была готова аплодировать стоя. Канда появился на "сцене" и, гордо подняв голову, чётким чеканным шагом прошёл до стола комиссии. Просто настоящий полководец. С «Дюнуа» всё обстояло сложнее, так как юный «бастард Орлеанский», а по совместительству ученик книжника, появившись на сцене, улыбался и махал, и упорно не хотел никуда уходить. И не ушел бы, если бы Ривер и Джонни не утащили его к своему столу. После того, что вытворял на сцене "Дюнуа", на немного неподобающее епископу поведение "Кошона" никто не обратил внимания. С горем пополам приступили к репетиции дуэта Жанны и Михаила. Как выяснилось, Миранда хорошо поёт, но она бродила туда-сюда по "сцене", испуганно озираясь по сторонам, будто бы боялась не то голодного британского льва, не то "церковного хора", который, надо отметить, весьма неплохо звучал. Когда же с постамента спрыгнул "Михаил", он бесцеремонно сгрёб Миранду и запел ей хриплым прокуренным голосом прямо на ухо. После такой выходки «архангела» "Жанна" пребывала в культурном шоке, поэтому репетицию данного дуэта пришлось прервать. Сказать по правде, следующая сцена началась просто изумительно. Клауд Найн хорошо пела и замечательно смотрелась в роли столетней войны, но когда между Кроссом и Сокаро, вернее, между Михаилом и Люцифером развязался поединок, архангел еле унёс ноги с поля боя. "Война" кое-как усмирила разбушевавшегося "Люцифера", горе-архангела вернули на "сцену", и репетиция продолжилась. Но "Михаилу" приключений на сегодня было, видимо недостаточно, поэтому, когда по команде смотрителя французские войска улеглись на пол, и Клауд пошла "по трупам", вернее, «через тела павших бойцов», порочный архангел позволил себе ущипнуть её за бок. От такой наглости "Война" аж престала петь и нечаянно наступила на Тому. Вставляя между извинениями неприличные словечки, Клауд бросилась с кнутом на Кросса. Начался переполох, переросший в серьёзную потасовку. "Дюнуа", "Изабелла", "Карл", генерал Тьедолл, избранный, как ни странно, на роль случайного англичанина, и комиссия кинулись разнимать дерущихся, "Люцифер" поспешил принять участие в развязавшейся битве, "Кошон" здраво рассудил, что лучше будет постоять в сторонке, и поддержать драчунов радостными криками, а "Рец" стоял неподалёку и недовольно фыркал, созерцая всё это безобразие. Когда Клауд оттащили от Кросса, выслушали её извинения и, наконец, домучали сцену "Столетней войны", пришёл черед Линали и Комуи проявить себя в качестве Карла и Изабеллы. Смотритель был весь в образе, с какой ненавистью высказывал он "матери" своё фе по поводу того, что та спала с англичанами, а Линали же в ответ краснела и робко отвечала на наезды "сынки": "мальчик мой, у Вас истерика...". И вот, снова настал черёд Миранды появляться на сцене. Дождавшись, пока отпоёт хор, "Дюнуа", "Изабелла", "Кошон" и "Рец" выскажут свои мнения, абсолютно не волнующие "Карла" (как, впрочем, Комуи не волновали мнения окружающих насчёт постановки), "Жанна" робко вышла на сцену. И всё было бы хорошо, если бы "Дюнуа" и "Кошон" не начали нарезать вокруг бедной девушки круги и тыкать в неё пальцами. "Рец" же тихо стоял в сторонке, и пел свои партии, презрительно глядя на "комиссию". В конце-концов бедная "Жанна" убежала от двух садистов, которые требовали дать им знамение. Вот просто вынь, да положь. Впрочем, Комуи остался доволен таким результатом, потому что по его мнению всё вышло очень жизненно и реалистично. Далее последовал комментарий комиссии, в принципе, удачный, разве что ребята немного переиграли. Далее на "сцену" вышел "Дюнуа", который горячо клялся "Жанне" в верности. Лави уже настолько вжился в роль, что даже сам получал удовольствие оттого, что играет такого романтичного и отважного молодого человека, как бастард Орлеанский Жан де Дюнуа. Он был знаком юноше по книгам про Столетнюю Войну, поэтому Лави отметил про себя, что хоть образ немного и изменили, но зато результат вышел отличный! А вот с "Рецем" дела обстояли сложнее...
-Не буду я петь эту похабщину и пошлятину! - возмущался Канда, стоя посреди "сцены". - Это просто бред какой-то! И вообще, ваша Жанна меня не интересует и не привлекает! Она какая-то слишком.... - Ю бросил косой взгляд в сторону Миранды, - простая...
-Нет, Канда, ты будешь это петь! И не смей отказываться! - кричал в ответ разгневанный Комуи.
-Раскомандовался тут... - фыркнул Канда.
-Король я или не король, сказать немедленно изволь!
-Найдите Жанну поприличнее, может, тогда я и буду петь. - заявил Канда. - Поменяйте её, например, ролями с Клауд.
Миранда расстроено опустила голову, но стоявшие рядом Крори и Аллен вовремя пришли на помощь, сказав, что Канда просто выпендривается, а она тут не при чём.
-Ты обалдел? - возмутился Кросс. - Мы ни за что не сделаем из Клауд "Крестьянку из деревни Домреми", "Соплячку из глуши". Зато есть ещё вариант. - он бросил косой взгляд в сторону Лави. - Вон, смотри, как по канону: конопатая, рыжая, глянь-ка - косы острижены, а одёжа на ней мужицкая, видно, честь бережёт... Нравится такая?
-Несогласный я! Да, я берегу честь с молотом, но я не девка! - запротестовал Лави.
-А пусть Мари будет Жанной! - очередной раз предложил Дейша.
Канда фыркнул и с видом "ну ладно, уломали", запел:
-Со-о-о-о-о-о-оль серебра дробя-а-а-а, я-а-а-а создавал тебя-а-а-а....
-Канда, у тебя такое лицо, как будто ты лимон жуёшь! - перебил его Комуи. - Ты же её любишь, надо петь с чувством!
-Я её не люблю.
-А Рец любит, а раз ты Рец...
-Я - Канда.
-Не важно. В постановке ты - Жиль де Рец, и не спорь. Я тут всё решаю. Я король, долой сомнения, предоставь мне все решения! - отрезал Комуи.
Ю в ответ издал своё коронное "фырк", скорчил ещё более кислую мину, и продолжил петь. Когда подошла очередь петь Дейши, то выяснилось, что половины слов он не знает. Поэтому Комуи отправил "Кошона" учить свои партии и предложил пока повторно отрепетировать "Столетнюю войну", но пострадавший искатель Тома был категорически против этого. Решили продолжать дальше. На середину "сцены" вышел английский маршал Крори, и, потупив взор и смущённо шаркая ножкой, запел:
-У парня с наших берегов...
-Эй, Джонни, не зевай!!! - громким, почти боевым кличем, отозвались несколько работников научного отдела, генерал Тьедолл и Тома, которого по причине излишней потоптанности перевели из французских в британские войска.
-Стоп-стоп-стоп! - запротестовал Комуи. - Крори, ты же кровожадный английский маршал! Ты должен петь решительнее! Вот так. - смотритель откашлялся и грозно-прегрозно прорычал что-то про "парня с наших берегов".
-Хорошо, хорошо, я понял. - кивнул Крори и продолжил уже намного решительнее. К концу песни "маршал" уже настолько вжился в роль, что придирчивый правитель Франции Комуи почти поверил, что у них, французов, шансы победить на нуле, а англичане захватят мир.
Орлеанская сеча прошла очень удачно, не покалечили почти никого, за исключением несчастного англичанина Томы, которому досталось по голове знаменем самой Жанны д'Арк. Миранда вышла на "сцену" с белым стягом в руках, за ней высыпали французы во главе с Жилем де Кандой и Лави де Дюнуа. "Столетняя война" почти всю песню стояла посреди сцены, пощёлкивая кнутиком, чтобы войска не расслаблялись. И сколь не пытался "английский маршал" вдолбить в головы французам, что "с ними дьявол", те невпопад, зато дружно и громко, орали в ответ: "С нами дева!". И громче всех "Жанну" поддерживал, конечно же, Аллен Уокер, которому не досталось главной роли, но он не был сильно разочарован. В конце-концов "британцы" под дружное улюлюканье "французов" разбежались со сцены по тёмным норам, а солдаты по команде Комуи подняли "Жанну" на щит, вернее, на поднос, взятый там же, в столовой. Потеряв равновесие, бедная Орлеанская дева повалилась на пол, но, к счастью, почти не ушиблась. А вот когда начали репетицию "Предназначения", неумолимый и жестокий "Карл", которому не стыдно было даже обвинить родную мать в том, что та спала с англичанами, чуть не прослезился. Очевидно, тема данной песни была Миранде очень близка, поэтому в довесок к хорошему и очень эмоциональному вокалу, девушка ещё и отлично сыграла. Но, как ни странно, появление на сцене "Реца", тащившего за шкирку подозрительного рыжего типа с сигаретой в зубах, "Жанну" напугало. По грозному рубаке было заметно, что он настолько счастлив от того, что британцы разбежались, бросив Луару и мечи от него, от страшного и могучего Жиля, потому как пел он с упоением, легонько пиная тяжелым ботинком свежепойманного пленника.
-Ну-ка, гляди, он хотел мне выпустить жилы вот ЭТИМ... - Канда швырнул к ногам Миранды пистолет Кросса, - устройством! Жанна, он твой, ты знаешь, что делать с ним лучше, с плодом незрелым. Он, я клянусь головой, даже не лучник! - "Рец" приосанился, не скрывая самодовольства. - Наверно, герцог целый!
Поначалу "Жанна" с интересом рассматривала то самое "устройство", очевидно, пытаясь понять, как им можно выпустить жилы. Потом же она подошла поближе к "пленнику" и послала его... обратно, в Англию, чтоб тот рассказал лордам и йоменам об Орлеанской сече. Не подумайте, это была отнюдь не самореклама, а, скорее, предупреждение, что б больше не нарывались.
-Здесь и сегодня когти львиные сломаны... - решительно изрекла "Жанна".
Тут "пленник" поднялся на ноги, снял шляпу, чтобы всем было видно, что он не какой-нибудь там сын Уэльса, а самый что ни наесть настоящий архангел, и хриплым, прокуренным голосом пропел:
-Да, человече! Сломаны, но отрастут...
Пока "архангел" перечислял условия, при которых львиные когти отрастут, "Рец" удалился со "сцены". Внимательно выслушав "Михаила", "Жанна" поведала ему, как она долго ждала его появления, и попросила быть все время рядом. На что "архангел" отреагировал, мягко говоря, неадекватно. Он сгрёб "Орлеанскую деву", напевая под нос свою партию, и, может быть, даже собирался сделать что-то антиобщественное, но тут по команде "Войны" на сцену выскочил "Люцифер", и "Михаилу" ничего не оставалось, как ретироваться. И вот, наконец, на сцену высыпал народ: солдаты, студенты, сплетники, короче, сводный хор Чёрного Ордена, и завопили "Жанна! Ла-ла-ла-ла-ла!". Дурковали они во время пения по полной, но Комуи очень понравилось. Далее должен был следовать антракт, да вот только смотритель хотел репетировать прямо здесь, прямо сейчас, прямо всё и прямо сразу. И вот, настал тот час, когда на "сцену" вышли и "Дюнуа", и "Рец", и "Кошон", и "маршал", и даже сам "Карл", и, само собой, "Жанна", без которой репетировать "Сон Дюнуа" было невозможно. Лави встал по центру и запел, не обращая абсолютно никакого внимания на Миранду, ходившую рядом туда-сюда.
-Жанна, Жанна, перед алтарём будь со мною вместе! Жанна, Жанна, в светлом одеянии моей невесты! - с чувством воскликнул "Дюнуа", подняв глаза к потолку, и поспешил уступить место "Жилю".
"Рец", по-видимому, тоже интересовался отнюдь не "Жанной", а столом "комиссии". И так стоял он в грозной позе, скрестив на груди руки, пока дело не дошло до слов "Жанна, Жанна, к телу своему отнеслась ты строго..."
-Я не буду ЭТО петь! Эту похабщину! - запротестовал "Рец". - Мне глубоко фиолетово, как она отнеслась к своему телу.
-Жиль! - воскликнул "Карл". - По сюжету ты её любишь! А вообще, не будешь петь... - "дофин" усмехнулся, бросив косой взгляд в сторону Сокаро, - мы на тебя Люцифера спустим!
-Пф... - фыркнул "Рец", но всё же запел, - Жанна, Жанна, к телу своему отнеслась ты строго. Жанна, Жанна, женщиною став, ты забудешь Бога.
При этом он просто испепелял взглядом "комиссию", полностью игнорируя несчастную "Жанну", ходившую вокруг него кругами. Настала очередь "Кошона" высказать своё мнение насчет происходящего. "Жанной" наконец-то хоть кто-то заинтересовался, но легче ей от этого не стало, ибо епископ, вооружившись вилкой вместо креста, бросал в её сторону такие хищные взгляды, будто хотел сказать не "Опасайся совращения", а "О, Эсмеральда, я посмел тебя желать". "Дюнуа", видимо, стало стыдно, что он отдал своего полководца на растерзание злодею-епископу, поэтому в следующем куплете он нежно глядел в сторону "Жанны", брал её за руки, ласково обнимал и всячески проявлял внимание.
-Я не верю, что ты ликуешь, врагов рубя! Я не верю, и я хочу защитить тебя! - с этими словами "Дюнуа" шуганул вертевшегося рядом "Кошона" и пристроившегося неподалёку "Реца", мол "пошли отсюда, извращены, вы свой шанс уже упустили".
Краснея, к "Жанне" подошёл «маршал всея Англии» - Крори, и поведал, что ждёт её в томлении целый остров, после чего скромно встал в сторонке, дабы не смущать "Орлеанскую деву". И вот, наконец, к Миранде подскочил Комуи, вернее, "Карл", и, сделав несчастное лицо, пропел:
-Мир жестокий полон ложью, чем дальше - тем горше мне! Ты одна во мне ничтожном увидела большее! - "король" упал на колени перед "Жанной". - Жанна, Жанна, здесь, среди мужланов, тебе не место! Жанна, Жанна, подари наследника королевству! - "Карл" сорвал с себя беретку и вручил её "Жанне".
-Жанна, Жанна, милая, проснись, ты всего добилась! Жанна, Жанна, кто же твой избранник, скажи на милость!? - дружно вторили своему "королю" все присутствующие. Но теперь "Жанну", по-видимому, совершенно перестали интересовать "потенциальные женихи", поэтому она направилась со "сцены", теребя в руках беретку смотрителя, так и не ответив, кого выбрала.
Далее последовал очередной комментарий комиссии.
-У нашей подопечной всё идёт на лад. - начал Джонни, перебирая бумаги. - Ликует люд, судьбы грохочет колесо. В Церквях осанну ей поют. И грязный кнехт, и гордый граф мечтают породниться с ней. Сюжет как в сказке, я не прав?
-Ага, чем дальше - тем страшней! - грустно усмехнулся Ривер. - Мы знаем сказки той финал, и оттого вопросов тьма. Где был король - несчастный Карл? Где были Рец и Дюнуа, когда в Компьени враг не спал..?
Но стоило 65-му поинтересоваться, где же была королева мать, которая трону предпочла кровать, как Дейша возмутился:
-Я что-то вообще не понял, а почему никого не интересует, где был Кошон?
Комуи хотел, было, что-то ответить, но его опередил Лави.
-Понимаешь, - с умным видом изрёк книжник, - Кошон руководил судебным процессом по делу Жанны, а Рец, Дюнуа и Карл за неё, собственно, не заступились. Поэтому комиссия и задалась вопросом, почему же они...
-А по-моему никого это не волнует просто потому, что Кошон - лох серебристый. - фыркнул Канда.
-Лохи серебристые - Рец, Дюнуа и Карл, - ехидно ответил Дейша, - а Кошон свое дело знал!
-А вот и нет!
-А вот и да!
-Молчать, вы увлеклись сверх меры! - Комуи ударил рукой по столу. - Ругаетесь, как будто тамплиеры!
-Братик, это из другой постановки... - тихонько напомнила брату Линали.
С горем пополам "комиссия" откомментировала происходящее в довольно-таки приличных выражениях, и на "сцену" вышли "Карл", "Жанна" и "Изабелла". Дамы спорили насчет того, что горе-дофину надобно делать, а он в свою очередь умудрялся поддакивать и той и той. Надо отдать должное, артистизма Комуи было не занимать, и он очень живенько изображал подхалима и подкаблучника. Под конец "Жанне" удалось убедить "Карла" в том, что его непременно надо короновать, желательно в Реймсе и желательно поскорее. И "Карл" Согласился. Тут же на "сцену" высыпал сводный хор Чёрного Ордена, "Рец", "Кошон" и "Дюнуа", и все они принялись дружно славить новоиспечённого государя. А "Жанна" скромно подошла к "Карлу" и протянула ему беретку, которую забыла отдать после "Сна Дюнуа".
-Примите, мой король, венец своей страны! Сияет он, как нимб, но тяжек, словно крест! Поверьте, мой король, мы продолжать должны!
-Опомнись, Жанна, что ты говоришь? - удивленно воскликнул "Карл", покрутив пальцем у виска.
-Мой государь... идёмте на Париж! - нерешительно предложила "Жанна", постоянно озираясь по сторонам и высматривая, нет ли поблизости неразлучного трио "ДРК". Те, как назло, стояли совсем рядом, очень смущая своим присутствием "Орлеанскую деву". А тут ещё и "архангел" с краю сцены нарисовался, и "Люцифер" с другого краю. И куда бечь? Только на Париж и остается...
-Я вижу в том Господень перст... - робко пропела "Жанна", как будто бы более весомой причины идти на Париж она не нашла.
-Но всякий нимб тяжел, как крест! Опомнись, Жанна!
-Идёмте на Париж..!
Тут хор громогласно запел "славься-славься!". "Изабелла" вручила "сыну" кружку с кофе, синюю, с зайчиком розовым. И тут в голове "Карла" созрел коварный план подкупить "Жанну".
-Пей за мой триумф и веселись, я так велю! - воскликнул он, протягивая "Жанне" кружку, но та даже не подумала её брать, а только довольно грозно крикнула:
-Время утекает, как песок сквозь пальцы! Дайте мне войска, мой государь, я Вас молю, я должна идти!
-Нет, ты должна остаться! – истерично возопил "Карл" и плеснул кофе в "Жаннину" сторону. Порой Комуи вживался в роль даже более чем.
Сколько ни уговаривала "Жанна" "Карла" прогуляться с ней до Парижу, тот всё отказывался. А тут ещё "Рец" и "Дюнуа" с "Кошоном" примотались, мол, "Жанна, Жанна, что ты делаешь?". Как будто сами не видят.
-Кто пойдет со мною на Париж?! - крикнула "Жанна", выскочив на середину "сцены", и стала озираться по сторонам, выискивая добровольцев.
-Я пойду! - воскликнул Аллен и подбежал к ней.
-Стоп-стоп-стоп! - запротестовал "Карл". - Аллен, вернись на место! С Жанной никто, слышишь, никто не пойдет на Париж!
-Ну как же... - Аллен грустно взглянул на смотрителя. - Она же так помогла Франции, она взяла Орлеан! А все с ней обращаются, как с... - юный экзорцист замялся, подыскивая нужно слово.
-Аллен, я бы сам с радостью пошёл бы с ней не то что на Париж, а даже в разведку! - убедительным тоном сказал "Карл". - Но по сюжету этого делать никому не положено. И вообще, не срывай коронацию! - с этими словами "новоиспеченный правитель всея Франции" вернулся на свое место и отдал команду продолжать.
Аллену ничего не оставалось, как вернуться в хор, и "чудесно петь осанну" "Карлу", а "Жанна", так и не найдя никого, кто пошёл бы с ней на Париж, убежала со сцены, где была бы поймана "Михаилом", если бы тому не помешал "Люцифер".
Далее последовал второй дуэт Карла и Изабеллы. Теперь пришёл черед "мамаши" отчитывать "сына", но только не за то, что он продал государство и спал с англичанами, а за то, что он не может взять правление в кулак. "Карл" бился в истерике, а "Изабелла" пыталась подавить в себе желание его утешить. Периодически она подходила к нервному "сыну" и нежно гладила его по голове, но тут же одёргивала руку, и, сделав вид построже, начинала учить его жить. Под конец "Карл" запрыгнул на стол комиссии, рассыпав все бумаги, и воскликнул:
-Я знаю, что я делаю!
-Как Вы мудры, мой государь... - "Изабелла" подбежала к нему и сделала попытку спустить неадекватного правителя со стола, но тот спрыгнул сам, не обращая на "мамашу" никакого внимания.
-Правлю я рукою смелою! Я король, долой сомнения, предоставь мне все решения!
"Изабелла" быстренько ретировалась со "сцены", оставив "Карла" совсем одного. Тот потоптался на месте, походил взад-вперед, вздохнул, и запел. Пел он очень грустную песню о своих душевных метаниях, о том, что он один стоит над бездной во власти обмана, и всё оправдывался, оправдывался перед "Жанной". Но к концу песни "король" всё же пришёл к выводу, что "Жанна" - "Жанной", а власть дороже. Объявив во всеуслышание, что "Жанна" теперь осталась одна, "Карл" улегся прямо на полу, свернувшись калачиком. Тут на "сцену" вышли "Кошон" и "английский маршал". Решать политические дела при посторонних он, видимо, не хотели, потому решили удостовериться, жив он или уже умер, и можно спокойно подписывать договор. Легонько попинав "Карла" и проверив у него пульс, дипломаты убедились, что пациент скорее жив, чем мёртв, и шуганули его со "сцены". Теперь кроме "комиссии" никто не мешал решать архиважные политические дела, и "маршал" с "епископом" приступили к делу. И пели и плясали они, в принципе, терпимо, но к середине песни им это надоело, и тогда "дипломаты" решили потерроризировать "комиссию", но нарисовавшийся на "сцене" "Карл" помешал им.
Затем последовал очередной-надцатый комментарий "комиссии", члены которой в раздумьях бродили по сцене, обсуждая дело Жанны д'Арк, брата Доминика из Вера-Круса, который стал террористом, потом перешли на общечеловеческие темы и задались вечными вопросами, вроде "зачем мы существуем?" и "кто мы для Господа?". Только "комиссия" договорила, как Сокаро и обиженный и оскорблённый Тома, выволокли "Жанну" на "сцену" и, привязав её к пододвинутой ими же скамейке, удалились. "Орлеанская дева" очень красиво и эмоционально запела, от одного её голоса хотелось плакать. Но всю картину испортил "Михаил", который подошёл к "Жанне", снял шляпу, и одел её девушке на голову. Право слово, грешно так вести себя в такой момент, но поди объясни это Кроссу. Итак, подойдя к "Жанне" и одев ей на голову свою думательную шляпу, "архангел" наклонился и пропел хриплым, прокуренным голосом несчастной на ухо:
-Кто бы тебя не предал, что предавала ты?
"Жанна" уже начала сомневаться, что среди всего, что теряет - ЭТО большая из потерь, но, тем не менее, стойко продолжала петь. Наконец, "Михаилу" пришло-таки в голову отвязать девушку от скамейки, но на этом приключения не кончились, так как в благодарность за "спасение" "архангел" хотел получить как минимум поцелуй. Тут на помощь "Жанне", как всегда, пришёл "Люцифер". Хоть помощь эта и была сомнительной, ибо, прогнав "Михаила", он потащил "Орлеанскую деву" куда-то, в непонятном направлении, очевидно, на суд, хотя было пока рано.
Далее на "сцену" высыпали все, кто только мог, и неразлучное трио "ДРК", "Карл" и "Изабелла" задались вопросом, чего женщине стоит делать, а чего - нет. Как ни странно, рассуждали на эту тему в основном мужики, а единственная женщина - "Изабелла" - вставила всего лишь пару слов. Когда настал черед петь "Реца", тот возмутился:
-Да что я все про постель-то петь должен?!
-Пой, Канда, пой. - скомандовал Комуи.
-Не буду.
-Да тебе ещё повезло. - сказал Лави. - Они тут задаются вопросом, следует ли женщине стать мадам де Рец. А вот Дюнуа, как всегда, не у дел.
-Просто Дюнуа - лох серебристый! - фыркнул Канда.
-А Рец - сексуально озабоченный маньяк. - Лави показал Канде язык.
-Отставить ссориться! - командным тоном сказала Линали, встав между Кандой и Лави на случай, если те решат подраться. Она, по-видимому, начала вживаться в роль. - Просто пойте, что говорят, и всё.
-Не буду я про постель петь! Почему я один исполняю роль сексуального маньяка?!
-Не волнуйся, Канда, не такой уж ты и сексуальный. - поспешил утешить товарища Дейша.
Канда, начавший закипать уже давно, вскипел окончательно.
-А между прочим, Канда, зря ты так. Рец, безусловно, озабочен, но ведь не он один. Кошон, например, сам признался, что Жанна - вечная причина порочной страсти, и его колеблет вопрос "следует ли женщине девицей оставаться". - сказала Линали, в надежде, что Канду это утешит.
-А чего я-то сразу? - запротестовал Дейша. - Кто бы говорил тут! Ты вообще с англичанами спала и трону предпочла кровать!
-Свои партии лучше бы учил, а не мои! - воскликнул Комуи.
-Да кому тут вообще нужна эта постановка, а, массовик-затейник? Сам заварил кашу, а ещё на нас бочки катит!- возмутился Лави.
-А мне вообще ваша Жанна не нравится! - фыркнул Канда.
-Мне тоже, она какая-то забитая. - спокойно изрёк Кросс, покуривая сигарету.
-А ваша Столетняя Война вторгалась в мое личное пространство! - крикнул Тома.
-А я предлагал их с Жанной местами поменять!
-Я тебе предлагал рыжего на роль Жанны, ты отказался, что ты теперь выпендриваешься-то?
-Так тебе же она тоже, вроде, не нравится?!
-А пусть Мари будет Жанной!
-Я не буду путь в хоре, меня заставили! - протестовал Аллен.
-Свергнем Карла, если он не подпишет бумаги! - выкрикнул Ривер.
-Точно! Даёшь революцию!
Сокаро ухмыльнулся и приготовился к глобальной потасовке, но Клауд стукнула кулаком по столу и буквально прорычала:
-Вы увлеклись взаимным поношеньем! Вопрос немедля требует решенья!
Как ни странно, все мгновенно затихли, а некоторые даже стыдливо потупили взор.
-Все по местам, репетиция продолжается! - скомандовала Клауд, и заняла своё место рядом с Кроссом, который тут же сделал попытку её приобнять, но генерал Найн наступила ему на ногу, чтоб неповадно было.
Репетиция продолжилась. С горем пополам отмучили обсуждение архиважного вопроса: что женщине следует делать, а что нет. С хором дела обстояли намного сложнее: Аллен отказывался петь про то, что он и только он въедет в рай дорогой белой, какой-то искатель задался вопросом, к чему такая точность, почему жена должна не изменять именно с четверга? Если воскресенье уже, то почему бы не с понедельника? С горем пополам всё всем разъяснив, Клауд Найн отдала "Жанне" команду начинать. Та тихонько запела "Agnus Dei, miserere mei..." Вслед за ней это же, только в переводе, подхватил хор, и вот, наконец, настал черёд "Войны" блеснуть вокальною красой. Тут и правда было, что послушать, и на что посмотреть. "Михаил" постоянно тулился до "Войны", ибо тут "Люцифер" помехой ему не был, но всё же и это ему не помогло. Ведь "Столетняя Война" - не "Жанна", и вполне могла сама за себя постоять. Сразу после "Войны" и "архангела" на середину "сцены" вышел "Дюнуа".
-Без неё мир похож на склеп! Что мне кровь твоя, что твой хлеб?! - убивался "бастард Орлеанский". Под конец он даже упал на колени и рванул на себе бандану. Но в тот же миг его бесцеремонно посторонил "Рец", который хоть и пел по-прежнему с каменным лицом, и все так же не сводил взгляда с "комиссии", считал, что он достоин, как никто, стоять в центре "сцены".
-Я отныне твой противник, если только достанет сил! - закончил "Рец" и чётким, чеканным шагом отошёл в сторонку, уступая место "Карлу".
-Боже мой, как её спасти!? - вопил раздосадованный "король". Он даже беретку с себя сорвал, бросил её на пол и потоптал - для правдоподобности. Раньше надо было думать, дорогой государь, раньше.
По виду "Кошона" можно было судить, что дальнейшая судьба "Жанны", а так же всей Франции и его собственная, «епископа» не волнуют. "Война" попыталась тонко намекнуть, что он не прав, но у неё не очень-то вышло из-за мешавшего постоянно "Михаила. Надо отметить, последнего вообще ничего, кроме "Войны" не интересовало, и всё его внимание было обращено на неё. Ближе к концу песни пришлось снова вызывать на помощь "Люцифера", чтоб "Михаила" отогнал и вежливо дал понять всем присутствующим на "мессе", что они не правы. Когда же хор допел последнюю строку песни, все разошлись со "сцены" под "Agnus Dei, miserere mei...", которое напевала "Жанна".
И вот, спустя несколько часов тяжелого труда, дело дошло до неё, до долгожданной финальной песни. На "сцену" вытащили две скамеечки, на одну из которых усадили "Жанну", к скамеечке придвинули стол, на который взобрался "Кошон". Хор затянул: "Пра-а-а-а-авду высветит су-у-у-уд епископа-а-а-а-а! Вера-а-а-а-а праведная та-а-а-ако-о-о-ова-а-а!", а "епископ" в свою очередь начал обвинять "Жанну" по всем возможным статьям, всячески её обижать, а потом вообще заставил взобраться на стол. "Жанна" стояла, опустив голову, и всё время пыталась что-то возразить, но её, естественно, никто не слушал. Вообще, дело могло бы решиться без крови, действительно могло, но на "сцене" появился "Рец", который уселся за стол и задал "Кошону" интересный вопрос:
-Ты Орлеанский видел бой? Ты видел крепости в огне? Там каждый камень повторял: "Иди за ней, иди за ней"!
-Вы обманулись, шевалье, - возразил, было, "епископ", но "Рец", для которого существовало только два мнения: его и неправильное, зарычал и схватился за Муген.
-Это я-то обманулся???!!! - с этими словами "Рец" бросился на "Кошона" под дружное "Где тот герой, что спасёт тебя, Франция?" хора. "Кошон" тоже не остался в долгу, и съездил кулаком "Рецу" по зубам. "Жанна", стоявшая на столе, уговаривала "епископа" и "алхимика" не бить друг друга. Тут на сцену выскочил "Дюнуа" и, с криком: "Наших бьют, подлецы!" присоединился к потасовке. "Рец" и "Кошон" тут же позабыли про свою, совсем ещё свежую, ссору, и решили, что сначала поколотят "Дюнуа", а свои проблемы решат потом. «Бастард Орлеанский» завопил: «Хулиганы зрения лишают!» и забегал кругами по сцене, но вскоре был пойман «епископом» и «алхимиком». "Комиссия" и хористы кинулись разнимать дерущихся, а "Война" и "Михаил" пытались удержать рвущегося в бой "Люцифера". Наконец, конфликт был улажен: "Реца" и "Дюнуа" спровадили со "сцены", а немного помятый "Кошон" продолжил отчитывать "Жанну". Хор усиленно помогал епископу в этом, а вот в скором времени вновь появившийся на "сцене" "Дюнуа" был категорически против.
-Я спасу тебя, Жанна! Я и моя любовь! - вопил "бастард Орлеанский". - Я не верю, что ты действительно любишь кровь!
А вот фраза "смелее, Жанна", по-видимому, очень понравилась "рыцарю", поэтому он повторил её раза три, прежде чем констатировал тот факт, что "она молчит". Как только скрылся из виду "Дюнуа", появились "Карл" с "Изабеллой". Заняв своё место "по эту сторону стола", "Карл" принялся наезжать на "Жанну":
-Там во дворце её прямой и дерзкий взгляд! И все тогда ослепли, все! Её устами блеял ад, я потерял и речь, и слух! Я кролик бедный в пасти льва, она меня, и знать, и слуг, и армию, - "король" вскочил с места и замер, - околдова...
Пришёл черед "Изабеллы" отчитывать "сына" за то, что он такой-вот-растакой, всю жизнь с протянутой рукой. Так, слово-заслово пришли к выводу, что "Жанна" виновна. И "комиссия", само собой, не могла это не прокомментировать.
-Ты так спешишь её убить, ты не боишься адских врат? - грозно глядя на "Кошона" спросил Ривер.
"Епископ" в ответ только плечами пожал и, улыбнувшись, молвил:
-Я не свободен в жизни сей! Я исполнитель, я солдат!
-Твоя судьба предрешена... у них вопросов больше нет. Сломались стрелки на часах. Тебе навеки двадцать лет. - тихо сказал "Рец", впервые за всю репетиции проявляя хоть какое-то сострадание к "Жанне".
-Полуребёнок, полусон, тебя запомнят на костре. Тебя не станет на заре... и нас не станет на заре... - опустив голову, произнёс "Дюнуа", стоявший рядышком с "Рецем".
"Комиссии" нечего было возразить. "Кошон" велел первому попавшемуся искателю зажигать костёр. Тут на сцену выскочил "Михаил", запрыгнул на стол к "Жанне" и хотел, было, её обнять, но та с криком "Нееееет!" спрыгнула на пол и побежала прочь со сцены. Следом за ней бросился и "Михаил", на которого чуть не накинулся "Люцифер", получивший от "Войны" команду атаковать порочного "архангела".
На такой позитивной ноте и была закончена репетиция.

@темы: D. Gray-man, кроссовер, фанфики, стёб, Джино

---

Ковчег летит

Автор: Джино
Фэндом: D. Gray-man
Жанр: кроссовер, стеб
Рейтинг: G
Предупреждения: частичный ПОВ Канды
От автора: поется на мотив "А самолет летит" Филигона


Вот он ковчег, вот ковчег
Пролетает в облаках
Высоко-высоко, с огоньками на бортах.
Весь трещит и скрипит очень старенький ковчег.
Там на борту, на борту
Куча ноев и один, да один,
Лишь один глупый зонтик,
А ещё на борту, на борту
Экзорцистов дофига.

Тут привстает, привстаёт
Одинокий экзорцист, говорит:
"Ахаха! Я убийца и садист,
Я такой, я сякой, отведи на выход нас!
Если же не отведёшь,
всех Мугеном порублю,
Всех и вся... то есть нет,
Я Муген, кажись, забыл!
Ну, гомен, не судьба,
Значит, в следующий раз."
Ну а ковчег летит.

Вдруг - что за шум? Что за гром?
Одна комната - капут,
И вторая за ней.
Тут явился генерал,
Показал, где рояль
Своему ученику.
"Мать-перемать, как играть?" -
Заругался ученик. За рояль
Уцепясь, он пытается рулить,
И ковчег, и ковчег,
Взял и вывел из пике.
И вновь ковчег летит.

Я в тот же миг, в тот же миг
Просыпаюсь и гляжу:
Я лечу высоко-высоко на ковчеге,
А вокруг на борту, на борту,
Экзорцистов дофига.
Да, у меня, у меня,
Есть Муген, и даже два,
Я хотел, я хотел,
Кучу Ноев завалить.
Одново завалил,
ну и хватит мне пока.
Ну а ковчег летит...

@темы: D. Gray-man, кроссовер, стихи, Джино

---

Название: Эхо
Фандом: Fullmetal Alchemist
Автор:  Akage
Бета: ворд
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Саммари: между событиями первого сериала и овашкой Эд очень сильно тоскует по дому...


… а твоя судьба тебе невдомек,
Но, исшарен ветром вдоль-поперек,
Под холодными пальцами серого ветра
Ты стоишь, дрожа и смеясь.
Башня Rowan.

В маленький немецкий городок N пришла весна. В воздухе пахло свежестью и выпечкой. По грязной мостовой, над которой нависли невысокие дома, бежали ручьи. С крыш капала талая вода.
Узенькие улочки были пустынны, разве что изредка проходила торговка, отбивая каблуками незамысловатый ритм, или старый ростовщик выглядывал из грязного окошка своей лавочки.
Город совсем недавно проснулся. Со стороны площади доносились звуки какого-то марша. Радио!
Город, ещё не разлепивший сонный глаза-окна, казался серым и безжизненным. А над ним было синее-синее небо, какое бывает только весной. И ветер уносил прочь белые облака, которые – почем знать? – может быть, хотели бы остановиться хоть на несколько минут и немного отдохнуть.
Некий господин вышел из дома в восемь утра. У него были неотложные дела, и он очень спешил. Господин шел, кутаясь в теплое пальто и проклиная все, что только на ум приходило, начиная с тяжелого завтрака, ворочавшегося у него в желудке, заканчивая правительством, которое давно пора было бы свергнуть.
Вдруг из-за поворота на него налетел паренек. Это было уже слишком! Господин хотел, было, высказать все, что думает о столь невоспитанном молодом человеке, но сопляк, очевидно, и не собирался его слушать – просто тихо выругался и пошел своей дорогой. Господин замер. Его пивной животик всколыхнулся от возмущения. Такой неприкрытой наглости он не видел давно.
- Понаехали тут всякие! – фыркнул господин, - Тоже мне, отрастил хвост, будто варвар какой! Скифы, понимаете ли! Славяне!
«Н-да, ну и придумали же хитрые бюргеры! Каждый новый этаж нависает над и без того узенькой улочкой больше предыдущего. Вот вам и жилплощадь здоровенная, и налог на землю маленький», - думал Эд, - а это был именно он и никто иной, Эдвард Элрик, цельнометаллический алхимик. Он бодро шагал по утренней улочке мимо старинных домиков, которые как будто тянулись друг к другу. Почему-то на ум пришла старая сказка про девочку и мальчика, живших друг напротив друга, которые перекинули доску из окна одного дома в окно другого и устроили на ней маленький сад.
Эд был одет не по погоде легко, и в его ботинках давно уже хлюпала вода. И чего ради, собственно, он выперся на улицу в такую рань? Неужто чтобы поглазеть на добропорядочных граждан, спешащих по делам? А может, ему просто захотелось подышать свежим воздухом? Конечно же, нет!
Альфонс! Все дело в нем! «Бюргер!!!» – более обидного слова Эд просто не находил, - «Обыватель! Мещанин средней руки! Человечишка! Гомункул недоделанный! Он ничего не понимает, считает меня психом, поклонником Герберта Уэллса! Я к нему, значит, со всей душой, рассказал ему все, как было, даже нисколько не приукрасил, а он - ржёт! Не извольте, господа-товарищи, а я клоуном не нанимался!»
Серые старинные дома, голые деревья, синее-синее небо, какое бывает только весной, запах выпечки… Эд сам не заметил, как вышел на городскую площадь. Дворники уже приступили к своим прямым обязанностям, поэтому мостовая, камни которой еще помнили звонкие шаги местного кюнинга и его закованной в латы дружины, была чистая и почти сухая. Эд подумал, что у этого маленького города тоже есть своя история, свои герои и злодеи, правители, святые, ученые… А может быть, когда-то здесь жил какой-нибудь алхимик? Город – сам часть мировой истории, и каждый отдельный горожанин – тоже. А весь этот мир – часть чего-то большего… Все на своем месте, там, где ему и положено быть.
Эд сел на холодные каменные ступени городской ратуши. Мимо проходили люди. Каждый – уникален и неповторим. Каждый – вселенная. У каждого из них своя судьба, предназначение, свой мир и свои странности. И, наверное, каждого кто-то ждет…
Некоторые прохожие удивлялись, увидев юношу, (ладно, еще ребенка), сидящего на ступенях ратуши, кто-то даже пытался узнать, в чем дело, (одни – чтобы предложить помощь, другие – просто из вежливости), но, в конце концов, им всем пришлось отступить.
Прошли двое знакомых. Один из них – городовой, он весело козырнул Эду. Тот кивнул в ответ… В памяти всплыл яркий, отчетливый образ: смешной человек в очках, рубаха-парень, гениальный сыщик и примерный семьянин Маэс Хьюз, которому постоянно хотелось сказать: «Да, гер-майор!» или «Нет, гер-майор!» несмотря на то, что он уже давно был подполковником.
«И правда что! Это судьба, пусть признается фрау Грэсии в том, что неровно к ней дышит…» Глупый городовой! Да он же в подметки Хьюзу не годится! Так же как и Альфонс – брату. Совершенно разные люди! Nullus sinile est idem. Внешнее сходство, оно… только хуже от этого, больнее…
Солнце было уже высоко, когда Эд сквозь паутину узеньких улочек вышел за город. На мгновенье ему показалось, что он ослеп: такое синее было небо, такое яркое было солнце, таким сверкающим был разбухший, рыхлый снег.
Дорогу совсем развезло. Эд шел, проваливаясь по щиколотку в грязный снег. Куда? Он не знал. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. «Ал, Уинри, сенсей, Мустанг и Лиза, все-все-все – они там! А я здесь! И даже вряд ли их ещё когда-нибудь увижу!
Мама… когда-то (так давно!)… мы ведь хотели всего-навсего ещё раз увидеть её улыбку! За что? За что все это?! Это уже не равноценный обмен! Это вообще не обмен, а обман!»
Обман… Эд ведь думал, что он – государственный алхимик и многое ему подвластно, а оказалось, что он всего лишь потерявшийся ребенок. Бесспорно, он умен, красив, силен и просто крут, но все же… пока что он ничего не может изменить.
«Если бы все это было сном, если бы ничего не было на самом деле, если бы я мог проснуться! Просто открыть глаза – и вот, все рядом, всё хорошо, всем хорошо! А здесь… здесь все чужое… Здесь невозможно жить! Нет, не потому, что в этом мире нет алхимии, сенсей научила нас обходиться и без нее… Хотя, и поэтому тоже… Алхимия – не панацея от скуки, нищеты, геморроя и злых - нехороших дядек… Просто это моя жизнь… НАША жизнь…
Альфонс меня не понимает, потому что сам ничего не видел, кроме ракет и крохотной части своего мира. У него даже нет друзей, и брата нет тоже, и родителей, и наставника… И вообще, он странный, ку-ку… Н-да, не повезло бедняге.
А у меня всё было! Но я все потерял…»
Эд поскользнулся и упал прямо в мокрый, рыхлый весенний снег. Он поднял глаза к небу, такому синему-синему, спокойному, безмятежному…
Весна подкралась тихо, на цыпочках, чтобы потом внезапно ворваться в чью-то душу.
По небу бежали облака, и Эд смотрел на них, словно околдованный. «Небо… оно такое же…точь-в-точь…»
Эд шёл по узкой улочке, под нависшими балконами и козырьками домов, уворачиваясь от метких попаданий капели. Кошки, коты и котята с сочувствующим любопытством в задумчивых круглых глазах провожали его взглядом. Эд шёл домой, сушиться и греться. Сейчас он придет, Альфонс просто офонареет и кинется греть воду, а фрау Грэсия нальет ему, Эду, стакан горячего молока… «Брррр! Молоко – это ж гадость, и у нас и у вас! Ни за что на свете!»
«Эд!!!» - внезапно прозвучало в гулком кирпичном коридоре и метнулось куда-то дальше, по лабиринту улиц, от стены к стене.
Эд обернулся. Никого не было…

@темы: Акагэ, фанфики, Fullmetal alchemist

---

Название: ээээ... пока не придумала О__О
Фандом: Kyou kara maou!
Автор:  Akage
Бета: сама себе бета, руки не дошли вычитать х_х
Жанр: РПГ-замес!!!!11 драма
Рейтинг: G (?)
Дисклеймер: мир и герои всецело принадлежат Томо Такабаяси и Тэмари Мацумото, мои тут только глюки ^__^
Предупреждение: собственное видение героев, эрго, возможно ООС. Принципиальных сюжетных различий с аниме не вижу, но незначительные элементы АУ есть.
Саммари: про Конрада Веллера под Аустерлицем Рутенбергом. Ну и ещё про то, как он предан нынешнему Мао ))
Размещение: пока не вычитаю текст, очень прошу, не брать дальше вашего цитатника или ПК. А вычитаю - хоть на Луну отправляйте )

что-то типа связанных между собой драблов

***
- Но…
- Ты хоть сам понимаешь, что говоришь?! – Юури еще никогда не видел Гвендаля таким взбешённым. – Даже если это воля короля, я не могу позволить этому человеку остаться в этой стране!
«За» или «против»? Мнение Вольфрама практически ничего не значило против мнения Гвендаля, но, тем не менее, сыновья экс-мао уже много лет решали спорные вопросы путём совещания, а в случаях, когда прийти к консенсусу было невозможно, всё решало мнение простого большинства – половина голосующих плюс один. Два нетерпеливых, требовательных взгляда устремились к Конраду, самому рассудительному из братьев, всё это время молча слушавшему яростный спор старшего и младшего. На мгновение повисла тягостная тишина. Конрад уже собирался, было, ответить, но Гвендаль понял по выражению его лица, в чью пользу решится спор.
- Как?! Как ты мог простить его?!

***
Высокий, статный офицер твёрдым шагом пересёк тронный зал и, остановившись, небрежно поклонился регенту.
- Ваше Превосходительство, причиной поражения стала утечка информации, которая произошла из-за того, что некоторые жители нашего королевства покрывали шпионов Шимарона!
Регент Штоффель фон Шпицберг поправил горностаевую мантию, норовившую сползти с плеч на пол, и рассеянно посмотрел на визитёра:
- И что же вы предлагаете, господин Бришелла?
- Несомненно, Шимарон заручился поддержкой тех, в чьих жилах течет человеческая кровь. Победа людей в этой войне в их интересах.
- Хм… - протянул регент, не видевший на тот момент способа решить проблему. Конструктивное предложение не заставило себя долго ждать.
- Я считаю, каждый полукровка обязан доказать свою лояльность Мао и королевству, - со сталью в голосе произнёс Хьюбер. – Пусть покажут себя на поле боя: там сразу станет видно, кто что из себя представляет.
«Конечно, Хьюбер рубит с плеча, но ведь это действительно выход! Поставь шпиона против своих же – дезертирует при первом удобном случае. А кто не сможет, отправится на эшафот. Честные же граждане, в конце концов, обязаны защищать свою Родину», - регент удовлетворённо почесал бороду и усмехнулся:
- Что ж, да будет так. Если всё пройдет успешно, вы будете представлены к высочайшей награде.
- Высочайшая награда для меня – служить моему Отечеству! – блеснув глазами, отчеканил Хьюбер.

***
- Капитан королевской гвардии Конрад Веллер! – гулко раздалось под сводами тронного зала. Королева Сесилия вздрогнула и невольно подняла глаза. Вот он бесшумно ступает по красной ковровой дорожке, строгий, тонкий, спокойный – лишь глаза выдают, чего стоит ему это спокойствие. Впрочем, далеко не каждый мог это заметить. Но королева хорошо знала своего сына…
«К чему всё это? Зачем он попросил об аудиенции, ведь можно было…» - внезапная догадка заставила королеву на мгновение лишиться дара речи. – «Конрад пришел не ко мне, а к Штоффелю!»
Юноша почтительно опустился на колено перед своими венценосными родственниками и произнёс:
- Ваше Величество, Ваше Превосходительство, прошу вас разрешить мне отправиться добровольцем на фронт в составе одной из недавно сформированных дивизий…
Под сердцем похолодело, перехватило дыхание, но Мао должна держать себя в руках, даже в том случае, если она царствует, но не правит. Королева Сесилия принялась с равнодушным видом разглядывать свой маникюр. Она хорошо знала своего сына: если Конрад что-то решил, отговорить его было невозможно. И в конце концов, хоть война - и не игра в солдатики, мальчик-то давно вырос… Но несмотря на все призывы разума, в душе королевы всё еще теплилась надежда, что регент скажет своему племяннику решительное «нет». Ох, если бы ей дали слово!.. Слово матери, а не номинальной правительницы Шин-Макокку.
- Вы нужны нам здесь, капитан, но, учитывая ваше происхождение, я удовлетворю вашу просьбу, - кивнул Штоффель.
- Благодарю, - тихо ответил Конрад, поднялся и удалился, ещё раз напоследок поклонившись регенту и своей матери.

***
- Ты с ума сошёл, что ли? – скорее, поинтересовался,чем констатировал, Гвендаль. – Если хочется нюхнуть пороху, шёл бы под моё начальство. Никто из моих людей тебе бы и слова не сказал. Если с передовой вернется хотя бы четвёртая часть твоих солдат, это будет чудо. Их обучали всего-навсего три недели! А обмундирование и оружие им выдали из складских остатков и забракованного, и ещё неизвестно, когда подвезут оставшееся!
Конрад смотрел на него так, будто брат разговаривал с ним о женщинах или скачках. Гвендаль не выдержал и стукнул пустой пивной кружкой по столу:
- Их же на верную смерть посылают! Осознал?!
- Давно, - отрезал Конрад. – Пойми, я не могу остаться в стороне.
Гвендаль пристально посмотрел брату в глаза.
«Врёшь ты. Не в стороне, а просто остаться не можешь, зная, как по-скотски тут обращаются с такими, как ты. Если бы я мог что-то сделать со всем этим, но мы с моими ребятами выступаем уже утром…»
- Всё, что я мог тебе предложить, я уже предложил, - вздохнул Гвендаль. – Поступай, как знаешь.
«Но помни, что ты не один. Мы все любим тебя и будем ждать».

***
На улице было так тихо и безлюдно. Только стук лошадиных копыт о мостовую и стук собственного сердца нарушал эту тишину. Воздух, еще не успевший прогреться, пьянил запахом сирени и ночного дождя. Истинный, ответь, какого чёрта им всем сдалась эта проклятая война?!
Улицы постепенно оживали. Торговцы открывали свои лавочки и гостеприимно предлагали двум молодым людям в военной форме взглянуть на их товар. Девушки бросали дерзкие взгляды и перешёптывались. Откуда-то лилась до боли нежная, пронзительная музыка. Город жил своей обычной жизнью, как будто никто уже не помнил о недавнем поражении и его последствиях.
- Йозак! - окликнул своего спутника Конрад.
- Ась? – отозвался здоровенный рыжий детина, задумчиво проводив взглядом хорошенькую цветочницу.
- Мне еще нужно один вопрос тут уладить. Поезжай вперёд, я тебя догоню.
- Как скажете, капитан, - пожал плечами тот и, проводив взглядом своего командира, направил лошадь трусцой вдогонку цветочнице, насвистывая старую песенку про кудрявый клён с резными листьями.
«Шо ж, командиру можно, а мне - нет?»
- Девушка, а девушка! – молодой человек догнал цветочницу, спешился и широко улыбнулся. – А не хотите познакомиться с импозантным мужчиной? Меня Йозаком звать, а вас?

***
Такая знакомая дорога – кажется, закроешь глаза и безошибочно, не пропустив ни одного поворота, доберешься до её дома. Высокий забор и густой сад надёжно прятали особняк фон Винкоттов от уличной суеты и взглядов любопытных прохожих. В этом доме уже никто не спал, но Конраду всё равно было не по себе оттого, что он приехал без приглашения. Сыну Мао везде открыты двери, несмотря на то, что его отец был человеком, но не стоит злоупотреблять гостеприимством в доме, где тебя всегда были рады видеть.
В этом саду каждый камень, каждое деревце показались Конраду такими родными, как будто он сажал их собственными руками. Он больше никогда не увидит всё это – он уходит, чтобы погибнуть на войне.
То, что происходит вокруг, похоже на страшный сон, и есть только один способ проснуться: бросить всё и бежать, бежать туда, откуда не возвращаются.
- Конрад!
Джулия всегда узнавала его шаги. Вот она поднялась со скамьи и, протянув руки сквозь мрак своей слепоты, уверенно шагнула навстречу юноше. Тонкие пальчики коснулись пуговиц на его мундире. Конрад без слов обнял девушку. Что он мог ей сказать? То, что хотел, не позволяла честь, а то, что был должен – совесть.
- Вот, это талисман, - сказала Джулия, снимая с шеи голубой, сияющий тихим светом кулон. – Он спас меня от многих бед, теперь пусть оберегает тебя.
Коснувшись тёмно-синего сукна военного мундира, камень, словно огорчившись из-за разлуки с хозяйкой, потускнел, и Конрад смог разглядеть вырезанную внутри изящную змейку – герб семьи Винкоттов.
- А как же ты?
- Он мне не нужен... – Джулия опустила голову, словно что-то недоговорила. - Ведь теперь ты будешь меня защищать.
- Придётся, - улыбнулся Конрад.

***
Возле западного дворцового подъезда было безлюдно и тихо. Настолько тихо, что биение собственного сердца казалось Конраду едва ли не громче, чем звук его шагов. Внезапный оклик по имени заставил его вздрогнуть.
- Господин фон Крайст? – юноша не смог сдержать изумления. Меньше всего он ожидал увидеть здесь Гюнтера фон Крайста, своего наставника из Академии. Назревал неприятный разговор – скорее всего, тот уже знал, на кого повесили вину за недавнее поражение, так что Конрад попытался сразу перевести разговор(?) на нейтральную тему. – Давно не виделись. Я слышал, вы оставили академию и ушли в политику…
Гюнтер нервно поправил рукой прядь седых волос. Он слишком хорошо знал своего ученика и сразу почувствовал, что речь о его скромной персоне зашла неспроста. О, Истинный! Возможно, он видит этого мальчишку в последний раз, а тот пытается ему зубы заговаривать, как будто не выучил урок!
- Вы выступаете сегодня? Я пытался переубедить Штоффеля, но он не прислушался ко мне. Поверить не могу, - фон Крайст тяжело вздохнул, - что отныне дети мадзоку и людей – наши враги… И вас так легко посылают на смерть.
- Даже если так, наша смерть не будет напрасной. И в будущем будут рождаться такие, как мы. Мы отвоюем для них право на жизнь, - решительно ответил Конрад.
Гюнтеру можно сказать всё, как есть. Он должен понять, ведь когда-то же он смог разглядеть за спесью болезненную гордость, за грубостью – попытку защититься от чужой неприязни, за самоволками – желание хоть на день забыть о своём происхождении и связанных с ним обязательствах. А поединки стали единственным возможным спасением от одиночества. Сколько раз Гюнтер давил в себе желание просто по-человечески пожалеть, приголубить мальчишку, казавшегося остальным хмурым, резким и высокомерным, но он слишком хорошо разбирался в людях. Конраду не нужна была жалость, поэтому с самого начала пришлось разговаривать с ним, как со взрослым – жёстко, временами цинично и всегда правдиво – он слишком хорошо чувствовал фальшь. Вот и сейчас, глядя в полные решимости глаза своего ученика, Гюнтер говорил, то, что думал и чувствовал:
- Главное, вернись живым. Ты должен выжить!
«Вернись домой живым, мой мальчик! Только такие, как ты – храбрые до отчаяния, сильные, самоотверженные, с чистой душой и добрым сердцем - смогут что-то изменить в этом мире».

***
Небольшой конный отряд шёл через город к южным воротам, ведущим за город. Всадники ехали молча. В лучах тревожного алого солнца их лица казались похожими на лица бронзовых статуй из храма Изначального Короля – такие же торжественные, неподвижные, резкие.
От утренней идиллии к вечеру не осталось ни следа. Солнце спряталось за высокие городские стены, окрасив в алое и золотое окна домов своими последними лучами, улицы опустели, и пока еще не горел ни один фонарь. Испуганные горожане провожали солдат взглядами из окон своих домов.
Отстоять свою честь… О какой чести может идти речь, если и выбора-то, в сущности, нет?! Что-то кому-то доказывать, стоя на краю обрыва, в то время, когда сзади тебя поторапливают острием клинка – что может быть абсурднее и бесполезнее? Ведь в любом случае сделать шаг назад никто не позволит.
Сотни ненасытных солнц победоносно смеялось в каждом окошке. Но внезапно в это тяжелое багряное марево ворвался вихрь из синих, словно утреннее небо, лепестков.
Истинный, неужели хоть кто-то верит в нас!



***
- Знаешь, на что человек может смотреть вечно? – незаметно подкравшийся Йозак со всей дури по-дружески хлопнул Конрада по плечу. Тот с недоумением посмотрел на него. Рыжий выдержал паузу, поднял указательный палец к ночному небу и с умным видом выдал:
- На огонь, воду и на то, как работают другие люди!
Конрад бросил взгляд в сторону хлопотавших у котелка маркитантов и стоявших у них над душой солдат и печально вздохнул: по его расчетам провизия закончится за два-три дневных перехода до Рутенберга. Подложив под голову вещмешок, капитан устроился на расстеленной на траве куртке. Земля была холодной, но он не замечал этого из-за усталости. Йозак, до которого дошло, что его шутка прошла мимо, уселся по-турецки(?) рядом и достал из-за пояса флягу.
- А помнишь, как Дан Хири учил нас ориентироваться по звёздам и по ходу дела разные сказки про них рассказывал? – невпопад задал вопрос Йозак, просто, чтобы не молчать.
- А то, - кивнул Конрад. Вместо раскинувшегося над ним иссиня-черного полотна, усыпанного, словно хлебными, крошками звёздами, он видел отца, его мужественное лицо, усталую улыбку и озорные глаза - всё это оставалось в нём неизменным до самой старости… Наверное, сейчас Дан Хири думает о том, что его сын – круглый идиот, который собирается геройски сражаться во имя той, которая никогда не будет с ним, и погибнуть, прикрывая тылы тех, кому наплевать на всех людей и на него, Конрада Веллера, в частности, да еще и воротит нос от любезно предложенной другом детства фляги с какой-то огненной дрянью.
- Ну нет, пить в одиночку я не собираюсь – последнее это дело, - насупился рыжий.
- Эх, ладно, но только один глоток! – вздохнул Конрад и потянулся за флягой.
- Э-э-э, нетушки! Раньше надо было ду… - Йозак отдёрнул руку и внезапно выронил бесценный сосуд. – Смотри, звезда упала!
- Где? – Конрад мгновенно поднял глаза туда, куда указывал его товарищ, но ничего не успел увидеть.
- А вон еще одна! – Йозак поднял флягу, любовно отёр её полой рубахи и приложился к живительному зелью. – Знаешь, в тех землях, откуда я родом, говорят, что если увидишь, как падает звезда, и успеешь загадать желание, оно обязательно сбудется.
- А я где-то слышал, что звёзды падают, когда кто-то умирает.
- Нет, чепуха всё это, - покачал головой Йозак. – Вот представь, сколько звёзд должно было упасть… - рыжий осёкся. – Э-э-э, да ты меня совсем не слушаешь, командир!

***
- Альберт, справа! – Конрад соскочил с коня, оттолкнул одного из своих солдат и блокировал удар тяжеловооружённого кнехта. – Йозак, отступайте!
- Ублюдок! – прочитал по губам противника капитан.
Выдержать полный ненависти взгляд было не легче, чем мощный удар щитом. Отлетев на землю, Конрад едва успел увернуться от следующего удара – лезвие вражеского меча оставило в земле глубокую борозду. Противник был очень силён – после его удара голова гудела, словно церковный колокол – но каждое потерянное мгновение могло стоить Конраду жизни. Блокировав секущий наклонный удар по корпусу, кнехт попытался оглушить своего противника ещё раз, но сейчас тот оказался проворнее.
Снова скрестились мечи. Конрад понимал, что его противник не привык проигрывать. Но ведь и он не мог проиграть. Страха и ненависти не было, а всё то, что осталось позади, казалось таким далёким и несущественным, но уступить хоть дюйм этой земли наглой и безжалостной твари, как нечего делать, отбиравшей чужие жизни, Конрад не имел права.
Не имел права и не хотел. Но следующий удар кнехта рассёк легкие пехотные доспехи и боль обожгла правый бок мечника. Ноги подкосились, правая рука онемела. Еще один наклонный секущий удар, от которого Конрад едва сумел увернуться, задел бровь, а следующая атака пришлась снова по корпусу, и мечник упал на колени. Неужели всё вот так бесславно закончится? Впрочем, на иное рассчитывать не приходилось: в войне нет ничего красивого и героического, а любой подвиг совершается на грязи и в крови. Конрад поднял взгляд: кнехт в багряных доспехах приближался, довольно улыбаясь. Вот он – настоящий воин. Что им, воинам, надо? Пролить чужую кровь, отнять жизнь, втоптать в грязь чужие мечты и надежды.
От крови и пота щипало в глазах. С трудом дыша, отчаянно сжимая рукоять меча, Конрад поднялся на одно колено и, едва чужая сталь раскрошила его наплечник, ударил снизу вверх. Враг замер и упал на землю, в мёртвых глазах застыли недоумение и страх. Конрад попробовал опереться на меч и встать, но сил не хватило. Теряя сознание, он расслышал знакомый голос:
- Эй, командир! Ты что?! Не вздумай умирать!

***
Сколько времени прошло с того дня, когда солдаты Рутенбергского батальона наголову разбили врага ценой своих жизней? Тех, кто каким-то чудом выжил, едва бы набралось три десятка. А как давно Бришелла, угробивший множество своих людей ради своего честолюбия, был выслан из страны? В числе погибших была и Джулия. Погибла… а её медальон, уберёгший Конрада от несчастья, осколком июльского неба лежит на ладони. А небо и в параллельном мире такое же, как и дома.

***
- Он уже достаточно пережил, многое понял и полностью искупил свою вину. К тому же, разве это будет справедливо, если он всю оставшуюся жизнь будет в одиночку расплачиваться и за своё, и за чужое малодушие? Единственное, что я ему не прощу, - Конрад перевёл дыхание, - то, что он посмел поднять меч на короля.
Гвендаль только покачал головой.
- И дело не в последней воле Джулии или желании Изначального Короля. Я жизнь за Его Величество отдам, не задумываясь, потому что он никогда не останется в стороне и не смалодушничает.
- Не только ты, - улыбнулся Вольфрам старшим братьям.
- Вот два пафосных идиота! – недовольно буркнул Гвендаль.
- Хорош ворчать, сам не лучше!
Обычный японский школьник Шибуя Юури, король демонов по совместительству, подслушивавший разговор сыновей своей предшественницы, своих главных защитников и друзей в чужом мире, затаил дыхание, опасаясь выдать своё присутствие и смутить их. В носу защипало, на глаза навернулись слёзы, захотелось броситься к ним и обнять каждого: «Обещаю вам, я стану самым лучшим правителем! Я буду добрым и справедливым. Я никогда не стану отсиживаться за вашими спинами! Я положу конец войнам и сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы все были счастливы! И не вздумайте чем-то жертвовать для меня! Ради кого же я тогда буду стараться?»

@темы: Kyou Kara Maoh!, Акагэ, фанфики

---

На мотив "Привала" из Финрод-зонга
Берен:
Отчего не спите Вы, государь?

Финрод:
Да уснешь тут, коли прочел ТАКОЕ!
Кто-то наклепал однополых пар,
И зовет то слэшем или яоем!
И уже теперь не спастись никак,
Раз любовь оставил свою в Амане,
Повод дал фанаткам писать слэшак,
И терпи теперь этих графоманок!

Ты погляди-ка на это:
Сперва Ородрет,
Куруфин и Келегорм, а потом - Саурон.
Всех их успели сослэшить со мной, и спасенья от этого нет,
Что будет потом? Не уж-то уж ты? Наверное, ты. А может - Тургон.

Отсутствие беты, пугающий жанр
И пейринг вгоняет в дрожь.
И даже устроенный дядей пожар
В сто крат безобидней, всё ж!

Листаю в страхе фик очередной,
Будь моя воля, всё бы там исправил!!!
Не в том же смысле, право, Боже мой,
Я понял, что любовь не знает правил!
Я понял: между нами нет преград.
Как без любимой плохо и несладко!
Не в том беда, что мне нельзя назад,
А в том, что не поймут меня фанатки.

@темы: кроссовер, стёб, Джино, нолдор

---

Бард-отряд «Три аккорда» (Таника, Акагэ, Джино)
представляет:
Протест короля Фелагунда
(вынос мозга, навеянный рок-оперой «Финрод-зонг» и обилием слэшных фиков про Финрода и иже с ним).
На мотив «Ссоры Финрода с Феанорингами»

Финрод:
Мой народ, кем был мне Берен,
В трезвом виде отвечу вряд ли.
Эта тема в рядах фанов
Поднималась неоднократно.

(с возмущением)
Говорят, был он мне мужем,
Да к тому же еще – гражданским!
Не читал ничего хуже
Креативов тупых фанских!

(решительным тоном):
Я пойду истреблять яой!
Тот, кто верил мне, пусть идет за мной!

Келегорм:
Подожди, король! Здесь свобода слова!
Ты писать яой подавал повод!
Подарил кольцо, помогать помчался…
Так что сам, король, ты на слэш нарвался!

(с завистью)
И ещё ответь, кто виновен тут,
В том что, Финрод, ты и красив, и крут?

Финрод (страдальчески закатив глаза):
Чем же я сумел так прогневать Эру,
Что меня яоят, не зная меры?
Ведь никто не хочет быть отъяоен:
Ни король, ни принц, ни певец, ни воин…

(еще решительнее, чем в 1й раз)
Я ж хотел отомстить давно!
Кто любил меня, пусть идет за мной!

Куруфин:
В этом деле есть и моя доля:
От фанаток я повидал горя.

Феаноринги (вместе):
Слишком быстро слэш проникает в массы.
С ним бороться глупо, и это ясно!
Графоманство у них в крови –
У любительниц вот такой любви!

Финрод:
Забороть яой – это дело чести!
Сможем сделать мы это только вместе!

Феаноринги:
Мы за морем дали иную клятву!
Нам плевать на то, с кем тут слэшат брата.

Куруфин:
Нам плевать, как фанатки бредят!

Финрод (нервно):
Слава Эру, я – натурал, не педик!
И вообще нет таких причин,
Чтобы мне любить и желать мужчин!

Келегорм (с иронией):
Финрод, хватит нам тут лапшу вешать!

Куруфин:
На тебя посмотришь – захочешь слэшить.

Финрод (с возмущением):
Несогласный я! Это бред полнейший!
Видно, братец, сам ты в душе – слэшер!

Келегорм (тыкая в Финрода пальцем):
Ты одет, как ахтунг, ужель не видишь?

Финрод (с растерянностью):
Мне Галадриэль создала имидж…
Чем владыке наряд не гож?
Я же государь, а не грязный бомж!

Келегорм (передразнивая жесты Финрода):
Посмотрите все – наш король яоен!

Куруфин (страдальчески закатив глаза – тоже передразнивая кузена):
И при том еще чем-то недоволен!

Келегорм:
Не желает он переодеваться.

Феаноринги:
И идет со слэшем в ТАКОМ драться!

Финрод (обреченно):
До свидания, мой народ…

Феаноринги (с угрозой):
Кто любил его – в фанфик попадет!

Финрод (с отчаянием):
В королевстве собственном я - лишний!
Мой авторитет подорвал фикшн!
Слэшной ложью образ мой был опошлен,
Значит я для вас не король больше!

Берен (жеманно):
Ах, кругом извращенцев тьма…

Финрод (шарахаясь от него в сторону и хватаясь за голову):
Здесь повсюду слэш! Мир сошел с ума!

@темы: кроссовер, стёб, нолдор

---

Бесконечные стишки

Автор: Джино
Фандом: КотОРы
предупреждение: маты )))
Рейтнг: люди столько не живут.
Дисклаймер: всё - Лукас-артса и Обсидиана

вот случился как-то раз
в "Чёрном ястребе" атас:
Реван в тёмный уголок
Дядю Карта уволок.
И сказал ему чувак:
"Ну ты, Карт, и наивняк!
Я мужик, качок, бугай,
Бабой мя не называй!"
Карт Онаси отвечал:
"Шож ты раньше не сказал?
Я не знал, что ты мужик,
Бабой звать тебя привык!
В мед.отсек ходил с тобой...
Что? Теперь я голубой?
Ах ты, грязный три-два-раз!
Проучу тебя сейчас!"
И тогда Онаси Карт
К имени приставил "дарт".
Сабер красный он схватил
И дарт Ревана убил.
От него весь мир он спас,
Хоть мечом пырнул лишь раз.
А потом ушёл туда,
Где не жизнь, а дрянь, бурда,
Где в бабруйск пошлют друзья.
Брать друзей туда нельзя...
Реван - он или она?
Меж фанатами война.
Но, коль знать нам не дано,
Будет Реван пусть "оно".
Расскажу вам ещё раз
Я про Ревана рассказ.
От начала до конца
Он от третьего лица...(всё сначала)


Вот однажды Эттон Рэнд
Взял и слопал медпакет.
А Т3 про то узнал,
Мендалору рассказал...(всё сначала)

Знали вы? Т3 пищит:
"Дит Едрит", да "Дит Ебит".
Бао-Дур его поймал,
Ему память постирал.
И Т3 теперь пищит
Только "Бип", "Двоу дит-дит".
И об этом все подряд
меж собою говорят.

Перекрасил Мандалор
Свой доспех под "трикалор"
Фотиком себя он снял
Бабушке в письме послал.
только не узнал никто,
Мендалор писал ей, что...(всё сначала)

@темы: KotOR, стихи, стёб

---

Розы

Розы

Четырнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто девятого года, шестнадцать часов, двадцать две минуты…
Было холодно.
Анна сидела в пустом вагоне трамвая, идущего по шестому маршруту.
Ей было холодно. Анна ехала в больницу к одному человеку, ведь он был очень тяжело болен.
Час назад Анна поставила в воду розы, которые подарил ей её жених, и пошла на трамвайную остановку. Больница находилась далеко, на другом конце города. Анна сидела, прислонив голову к заледенелому стеклу. Холод стекла пронзал висок. «Как пуля»,- заметила Анна.
Старый город. Странный город, в котором люди ходят, глядя себе под ноги.
Идут ли по делам или просто гуляют - смотрят под ноги. Анна очень часто это замечала.
Анна была красивая. «Вообще, все люди красивы, только не все об этом догадываются», - так она считала. Но на самом деле просто все смотрели себе под ноги, и не замечали этого.
Но цветы все равно красивее. Потому, что они приносят радость.
Анна не любила срывать цветы. Когда Анне дарили красивый букет, на её глазах появлялись слёзы. Все думали, что она просто растрогана, а на самом деле ей было жалко цветы. «Ведь они завянут…»
Увядающие цветы - как умирающие люди.
Год назад Анна тяжело заболела. Все родные думали, что она умрёт. Все ходили бледные, со скорбным выражением невыспавшихся лиц. Анна лежала одна в холодной больничной палате. Когда она приходила в сознание, первое, что она видела, был больничный потолок. А затем Анна поворачивала голову и видела розы на тумбочке рядом с кроватью. Розы всегда были свежие, красные, Анна чувствовала их аромат. Она почему-то решила, что эти розы волшебные, поэтому они никогда не увядают.
А на самом деле просто один человек каждый день приносил новые розы…
Сейчас же этот человек, самый дорогой для Анны, тоже лежал в холодной больничной палате. И никто ни разу не принес ему розы. Анна думала об этом. Проходя мимо витрины цветочного магазина, она остановилась в нерешительности. Какие красивые красные розы! «Но они же умирают! Вряд ли в нашем городе я смогу найти розы, которые не вянут»,- расстроено подумала Анна. И всё-таки она решилась. «Ничего страшного, я каждый день буду приносить свежие цветы, он даже никогда не подумает, что это – самые обычные розы».
Анна несла букет как самое ценное сокровище. Она укутала розы в платок, как ребёнка; шла с непокрытой головой. Она не могла допустить, чтобы замёрзла хоть одна роза.
- Куда вы? Приёмные часы закончились!
- Извините, я быстро, я только…- Анна не договорила на ходу.
Она быстро поднялась по лестнице, нашла нужную палату, вошла.
Было тихо. Этот человек, спасший её, Анну, сейчас лежал такой беспомощный. Анна тихо подошла к тумбочке, взяла вазу.
«Когда вы проснётесь, вы увидите розы. Эти розы никогда не вянут. Вы обязательно поправитесь, я точно знаю. Обязательно…»
«Наверное, если возле постели больного будут стоять розы, которые не вянут, он не умрёт»,- повторяла про себя Анна, дрожа от холода в вагоне трамвая…

@темы: рассказы, Акагэ

---

Ангел

Ангел.

Жил-был один ангел. Он был похож на тебя. Он жил на земле и помогал людям. Но он никогда не открывал своего истинного лика в надежде, что когда-нибудь его случайно узнает другой ангел. Или человек?
У ангела были белоснежные крылья, один взмах которых мог перенести его в любую точку Вселенной, стоило лишь только представить.
Ангел не знал, что такое одиночество. Для него оно не существовало. Одиночества не было – была свобода.
Но однажды ангел поднялся в воздух слишком высоко, и его сбил самолет. И его белые крылья обрушились на твой город снегопадом. А ты стоял на троллейбусной остановке… Вдруг ты подумал, что снег – это оперение ангельских крыльев. Тебе стало грустно. Не грусти, у ангела вырастут новые крылья, а ты… ты не должен терять времени! Ищи! Борись! Люби! Ненавидь! Плачь! Смейся! Верь! Живи!
Послушай, жил да был один ангел… И он был похож на тебя…

@темы: Акагэ, зарисовки

---

Катёнка

Катёнка

Был холодный зимний месяц Июль. Испито-прокуренный Город захлёбывался ультрафиолетом. Несмотря на адскую жару, дюли проявляли необыкновенную деятельную активность. Артерии улиц буквально кишели дюльми, и только самые несолнцеустойчивые представители рода человеческого прятались за веками штор мёртвых кирпичных домов.
Недалеко от подземного перехода, на асфальте сидела Девочка. Она была худенькая, загорелая, на ней было жёлтенькое платьице, а в волосах – жёлтая лента. Девочка сидела, прислонившись к стене краснокирпичной многоквартирной конуры. На запястье у Девочки был жидко – красный браслетик. Рядом с ней асфальтово-серая Катёнка ловила свой асфальтово-серый хвост. А дюли ходили туда-сюда, как будто и вовсе не было ни Девочки, ни Катёнки.
И вдруг какой-то особенно добренький Дядечка остановился и спросил Девочку:
- Девочка, а, Девочка! Чё ты тут сидишь, а?
- Не твоё собачье, добренький Дядечка, дело!
Тут подошла какая-то особенно любопытная Тётечка. Она всплеснула руками и воскликнула:
- Ооой! Девочка! Кто же тебя так поцарапал?
Девочка спрятала окровавленную ручонку за спину и ответила:
- Катёнка!
Тут набежала целая толпа разнообразных Дядечек и Тётечек. И всем до чего-нибудь было дело. Начали они тут ругать Катёнку.
- Злая, злая-нехорошая Катёнка!
- Как тебе, Катёнка, не стыдно!
И вдруг Катёнка встала на задние лапы, плюнула и пошла прочь.

@темы: Акагэ, зарисовки

---

Вечер в кантине

Вечер в кантине

афтар: Акагэ
бета: ворд )
жанр: OC, angst
пейринг (если то, что здесь есь, можно назвать таковым) OC(fem.)/Carth
особенность: двуплановая композиция:немного ангстовое размышление о смысле жизни вечером в кантине и рассказ о летчице, бродившей две недели по Дксуну, ныкаясь от мандалорцев.
Предупреждение: махровейшее мери-сью )))))

"И я вернусь домой
Со щитом, а может быть на щите,
В серебре, а может быть в нищете,
Но как можно скорей."
В. Цой

... и на пороге кантины появилась женщина в республиканской форме. Вряд ли её можно было назвать красавицей: немного грубоватые черты лица, болезненно бледная кожа, и при этом некоторая, так сказать, конопатость. Но что-то в ней приковывало взгляд и вызывало интерес: возможно, копна черных шёлковых волос, среди которой можно было разглядеть несколько седых прядей, если внимательно присмотреться, или её черные, на первый взгляд, потухшие и отрешенные глаза, в глубине которых играл нежный огонек, или гордая, королевская осанка. Держалась она на редкость непринужденно и приветливо, и в то же время всем своим видом давала понять, что все авансы в её сторону будут в той или иной форме отклонены. Она поздоровалась со всеми знакомыми и села за барную стойку, попросив бармена налить ей "чего-нибудь покрепче". Тот уже давно привык к тому, что легендарная Миллеа Стеррн не пьет того, что обычно наливают дамам. "В конце концов, война в чем-то помогла этим эмансипированным дурочкам", - подумал бармен.
Капитан Миллеа Стеррн не спеша потягивала аццкую смесь из джуммы, спирта и ещё Сила знает чего, когда почувствала, что на её плечо опустилась чья-то тяжелая рука. От неожиданности, а может быть, от чрезмерной крепости напитка, она чуть было не потеряла равновесие и не свалилась со стула. Встряхнув головой, летчица медленно подняла глаза и посмотрела из-под наивно-длинных ресниц на нарушителя её спокойствия. Очертания его показались ей довольно знакомыми, но, чтобы быть уверенной на все сто, Миллеа сощурила и без того раскосые овальные глаза, дабы как следует сфокусировать на нем взгляд.
- Прифет, ик! Соо-орра, - сказала она зеленокожему длинноволосому красавцу.
- Ну, привет, чудилка, - улыбнулся тот, и жестом подозвал бармена, - Налейте мне, пожалуйста, того же зелья, что и леди.
Бармен усмехнулся и пошел готовить коктейль.
- Как у тебя дела? - поинтересовался Сорра, усаживаясь рядом с Миллеа.
- Таа... как опычно, - вздохнула та. - А ты как?
- Тоже как всегда: возим контрабанду. Да, представь, если бы не мы с Тревом, то вы бы тут загнулись. А мы, доблестные контрабандисты, рискуя жизнью, каждый раз прорываемся через блокаду, и знаешь, что я тебе скажу: с каждым разом это становится все труднее и труднее. Знаешь ли, мандалорцы тоже не дураки...
- Снаю, и не хуше, чем ты, - по лицу Миллеа скользнула полуулыбка.
Бармен принес контрабандисту выпивку.
Сорра решил сменить тему:
- Говорят, ты недавно вышла из госпиталя.
- Та? И кто ше тепе это скасал? - иронично приподняла бровь Миллеа.
- Гизка на хвосте принесла.
Миллеа что-то булькнула в стакан по поводу того, что у гизок хвоста, как такового, в наличии не имеется, и залпом выпила остаток. Да, полтора месяца назад её сбили, её истребитель грохнулся на Дксун, она чудом выжила, получив незначительные ранения. Едва живая, уже не веря в спасение, она всё же шла из последних сил, днём скрываясь от мандалорских патрулей, а ночью - от местных хищников. Все, что у неё было - несколько медпакетов, генератор стелса, короткий клинок и бластер. И масса времени для того, чтобы осмыслить призошедшее и происходящее...

***
...тропический дождь бил по широким листьям, падал на землю, прибивая пыль к земле. Миллеа лежала, подложив под голову свёрнутую летную куртку, наслаждаясь свежим воздухом, попитаным запахом озона, вперемешку, как ей казалось, с запахом маминых духов. Последние два дня она все чаще вспоминала мать.
"Ты должна полюбить жизнь, мир вокруг тебя! Посмотри, как он прекрасен!" - однажды вечером сказала даана Серенеа своей младшей дочери. Было лето. Со стороны моря, окрашенного заходящим солнцем во все цвета радуги, дул свежий ветер. На балконе стояли женщина и девочка. А лучи заходящего солнца зажигали окна дворца алым...
"Главное в жизни - это семья. Без неё человек - как перекати-поле, без корней. Ветер его несет по жизни и бьет о землю. И негде ему голову преклонить... Вот он был - и вот его не стало. И ничего от него не осталось..."
"И что бы не произошло с тобой, поступай так, чтобы тебе не было стыдно потом смотреть людям в глаза и в зеркало. За свои действия отвечаешь ты сама и никто боле, и не никогда пытайся найти себе оправдания."
"Не причиняй вреда. Если уж не приносишь пользы, то, хотя бы, не вреди"
"Ты понимаешь, что твоя принадлежность к королевской семье - это не просто определенный набор привилегий, это большая ответственность перед народом. Скорее всего, твоя тетя не оставит наследников, и престол займет Элессандра, а ты выйдешь за представителя какой-нибудь могущественной династии, чтобы заручиться их политической поддержкой, и тебе придется покинуть Дан Лурк. И тогда уже меня рядом не будет, поэтому тебе придется принимать решения самой. Но я надеюсь, что ты не забудешь, чему я тебя учила..."
"Да, в одном ты была права - я никогда этого не забуду, даже если захочу."
А потом отец-сит учил её другому...
"Всё получит сильнейший, поэтому ты должна быть на шаг, а то и на два, впереди остальных."
"Не думай о средствах, если цель того стоит".
"Не позаботишья о себе сама - никто не позаботится."
"Ничто и никто в этом мире не стоит твоих слёз и нервов."
"Да, и это тоже правда," - подумала Миллеа, повернувшись на другой бок.
Ди пытался вдолбить ей идею о могуществе Темной стороны и подчинить себе. Мастер Айэн Тарс тоже пытался поставить её в определенную зависимость от себя, но он её любил и всегда защищал и заботился о ней.
Санни говорила: "На всё воля Силы!" Тера утверждала: "Все решают деньги."
Джедаи говорят одно, ситы - другое, республика - третье, Реван - четвертое...
Мысли, лица сменяли друг друга, а то и наваливались все разом.
Мозг Миллеа уже не мог справится с таким мощным потоком информации, она вскрикнула: "Хватит!" Или ей только показалось, что вскрикнула?

***
- Так значит, мою гизку дезинформировали, - удрученно вздохнул Ильсор. - Ну, а с личной-то как жизнью? Мы вот с Лин решили - держись крепче, Милли - пожениться! Да, как только выберемся отсюда, на ближайшей планете.
Милли поперхнулась джуммой.
- А чего? Чего такого?! -удивленно воскликнул Сорра. - Я, как честный джентльмен...
- Плишайшая планета - это Онтерон, - сказала Миллеа, продемонстрировав свою коронную полуулыбку. - А Манталора фы ф качестфе таматы пософете, или в качестфе отца нефесты?
- Не, тамадой мы возьмем Карта Онаси, а в отцы - Ревана, - невозмутимо пожал плечами Ильсор, пропустив это довольно язвительное замечание мимо ушей. - Вражинам на нашу свадьбу путь заказан. Ну а ты как?
- Мм?
- Ну, сама понимаешь, чего... хмм... - заговорщицким тоном произнес Сорра, подсев поближе и толкнув Миллеа локтем.
Миллеа искоса посмотрела на него.
- Знаешь ли, как истинный джентльмен, он обязан... - начал Сорра, неизменный в своей иронии.
- Не опясан, - оборвала его Миллеа. - Он шенат, у нефо есть сын, тем полее, что мешту нами ничефо не пыло.
- Хэх, исчерпывающие аргументы, - сказал Ильсор.

***
Темное ночное небо слегка алело у горизонта. В воздухе пахло тропическими цветами. Звенели цикады, или другие местные насекомые, похожие на них, впрочем, Миллеа не знала, как они называются. Иногда из чащи доносился рык малрааса. Было душно.
Миллеа сделала привал после шести часов беспрерывной ходьбы. Открыла флягу, которую она смастерила собственными руками из высохшего внутри ореха и сделала пару глотков. Водица была теплая и на редкость противная. Миллеа представила, как в ручей, из которого она её набрала, мандалорский повар сливает кухонные отходы, и её замутило.
Пропитанный ароматами цветов, воздух был сладковатый и тяжелый. Жарища стояла невыносимая. Миллеа расстегнула воротник рубашки. Через некоторое время она сняла её совсем, оставшись в тонкой маечке. В конце концов, кого же здесь стесняться? Бом и канноков?
Она не раз проклинала свое консервативное воспитание, но тем не менее, обвинять кого-то было не в её правилах.
"Интересно, что сейчас делает Карт? Как он там?" - подумала Миллеа, и снова предалась воспоминаниям. Через некоторое время после того, как она встретила Карта Онаси, своего командира, она решила уйти из Ордена. Нет, не для того, чтобы быть с тем, кого любишь, что, по ряду причин, в том числе и внутренних, неосознанных, было невозможно. "Нельзя джедаям любить, потому что эта любовь - запретна, а все запретное ведет к трагедии," - однажды сказал ей мастер Тарс. И он подтвердил это своим личным примером.
Миллеа много думала о том, что же она нашла в своем командире. И не находила ответа. И это пугало её, бесстрашную летчицу, джедайку (хотя, на тот момент, уже не совсем джедайку или даже совсем не джедайку), свидетельницу всех ужасов войны, в прошлом - ситку, видевшую такие вещи, от которых у нормального человека волосы дыбом встанут.
Она думала и над тем, имеет ли она право быть с ним. Она находила тысячи причин "против", и только одну - "за" - то чувство, возникшее между ними - мимолетную влюбленность или безысходную страсть, неодолимую нежность, слепое обожание - чувство, возникшее по законам психологии и в то же время не поддающееся объяснению с точки зрения сей прекрасной науки, навязанное общественными стереотипами или продиктованное обстоятельствами. Миллеа не была уверена в глубине его любви и в своих чувствах тоже, она не знала, что готовит им завтрашний день, её смущал тот факт, что у него есть семья. Она сама знала, каково это - ждать отца, и видела, как её мать ждала мужа...
Эта любовь была для Миллеа и мучением и благодатью одновременно, и она не могла сказать, ЗА ЧТО же ей так воздалось...
Она вспомнила долгие вечера в кантине, разговоры о жизни, о трансцендентном и о всякой чепухе за стаканчиком джуммы, уроки высшего пилотажа - хорошую возможность порисоваться друг перед другом, его голос по комлинку в динамике, прорывающийся сквозь кокафонию боя, все взгляды и случайные прикосновения, объяснение в любви - почти как в книжках - их первый и последний поцелуй, на который ни он, ни она не имели права.
Но какое это имело значение тогда, когда она была на краю гибели, там, в тылу врага, в джунглях Дксуна?

***
Кантина почти опустела.
Ильсор пил уже пятый стакан. Миллеа сидела, подперев рукой голову и глядя на бутылку джуммы, будто пытаясь найти на её гладкой поверхности ответы на все свои вопросы.
- Ильсор... почему ты помогаешь нам?
-А? - Сорра удивленно посмотрел на Миллеа осоловевшими глазами. Собравшись с мыслями, он сказал, - Понимаешь... на Тилосе у меня мама и сестренка... Марион... такая... с косичками, ну ты пом... помнишь... им нужны кредиты... А мне Республика неплохо платит за это дело...
- Но это опасно, да ты пы мог сотрутничать и с манталорцами.
- Понимаешь, Милли, при Республике контрабанда целые тысячилетия уже цветет пышным цветом, а вот мандалорцы могут это дело и прикрыть. - Гордо сказал Сорра, и, подумав, прибавил, - а без меня, великого Ильсора Сарети, и без моей контрабанды, вы все загнётесь на этой станции... Так-то, не могу я помогать врагу. Тем более, что здесь ты... А за что воюешь ты?
- Не снаю, я не могу опъяснить... я просто не могу остаться ф стороне... И мне кашется, что я поступаю прафильно...

***
Но когда она пробиралась через джунгли из последних сил, потеряв счет дням, потеряв направление, которое она считала верным, она так не считала. За какие идеалы она сражается? За свободу? Так нет этой свободы! Сенат закрывает глаза на рабство, а гражданские права нарушаются повсеместно. За родину? Так нет у неё родины! Дан Лурк, как и многие другие планеты, уже много лет оккупирован войсками Республики, данская цивилизация скоро просто исчезнет, а местное население ассимилируется с захватчиками. За любовь? А причём здесь мандалорцы?! Кого она защищает? Родителей давно нет в живых, а сестре на неё наплевать. Нет этого идиллически прекрасного мира, который призывала любить её мать, так может просто забить на всё, пусть катится к чертям, а мы в этом не участвуем?! "Будьте прокляты мандалорцы, развязавшие эту резню, И Реван с Малаком, устроившие галактическую бойню, и джедаи, решившие отсидеться в совете, и политики, прячущиеся за нашими спинами!!!"
Когда Миллеа ушла на войну, она поссорилась с лучшей подругой и с мастерами джедаями, в том числе с мастером Тарсом, её бывшим учителем, единственным человеком в Ордене, кто принимал её такой, какая она есть, кто по-настоящему любил её. Она бросила своих учеников и дело, которому посвятила большую часть своей жизни. Незадолго до своего ухода она получила звание мастера и могла взять падавана... И, продираясь через лесную чащу, не обращая внимания на колючки и ветки, хлеставшие по лицу, она задавала себе лишь один вопрос: "Ради чего?"
Неподалеку раздался хруст ветвей. "Обнаружена!" - мелькнуло в голове Миллеа. И сразу же из глубин сознания предательски вылез ответ на её вопрос, страшный ответ, который она всё это время отгоняла от себя: "Ради того, чтобы вот так бесславно погибнуть здесь, от рук захватчиков!" Миллеа достала бластер и приготовилась стрелять на поражение. Одного она по-любому уложит. Едва слышные шаги, звук виброклинка, вынутого из ножен, щелчок взведенного курка... "Один... два... три..." В последнее мгновение Миллеа почувствовала, что это - свои. Свои!!! Группа республиканских разведчиков...
Что было дальше, Миллеа помнила смутно. Ей оказали необходимую медпомощь, идентифицировали её личность, (на счастье, все документы у неё были при себе), потом, вследствие физического и нервного истощения она почти час беззвучно рыдала на плече медика. Потом - две недели в госпитале.

***
"Когда закончится эта проклятая война, мы все будем жить по-другому," - думала Миллеа, сидя за барной стойкой в полупустой кантине, - "Все будет по-другому, ведь за что-то мы сражаемся? Ведь мы не хотим быть их рабами и говорить на мандалорском! Когда закончится эта проклятая война, мы все будем счастливы?!"
Последнюю фразу незаметно для себя она произнесла вслух.
- Это вопрос или утверждение? - поинтересовался Ильсор.
Миллеа замялась на секунду.
- Утферштение.

@темы: KotOR, Рыцари Старой Республики, Акагэ, фанфики

---

Сказки народов KOTORов

посвящается нашим друзьям Люку Ханхарровичу, Джэйдану Бао-Дуровичу, Т3-М4, Удалённому и Посе (хотя он это и не заслужил)))

Вяленький цветочек (мандалорианская народная)
авторы: Акагэ и Джино
фэндом: KOTOR 2
жанр: стёб
WARNING!!! детишкам до 12 лет читать не рекомендуем.
описание: о храброй девушке, которая благодаря своей доброте и боевым стимуляторам спасла человека и стала хозяйкой маковой плантации…
«У меня была собака,
Её звали Артемон,
Но она объелась мака
И её повергло в сон.»
«Недетские сказки»

Давным-давно, в далекой-далекой галактике жил да был могущественный владыка мендалориан, Мендалор. И были у него три дочери: старшая, средняя и младшая. Старшая была весёлая эчани с крутым нравом и научным подходом к мордобою, и звали её Служанка. Средняя всем была хороша: спортсменка, ситх и просто красавица, вот только близорука малость. Звалась она Визас. А младшенькая была девкой рыжей. И величали её Мирой. Мамы их давно умерли, и девчонки жили с отцом на Дксуне, всеми забытой луне Ондерона, в лагере некогда могущественного клана Ордо. Кругом были сплошные джунгли, полные бом и канноков, по лагерю разгуливали грозные мендалорианцы в своих традиционных доспехах. Сами понимаете, что всё это оставило неизгладимый отпечаток на нежной детской психике…
В один прекрасный летний день Мендалор собрался на Ондерон, затариться оружием, провиантом и прочими жизненно необходимыми мелочами. Погодка была прелестна: дул прохладный ветерок, лил тропический ливень, москиты кусались. Мендалор был в очень хорошем настроении. Он решил расщедриться и привезти дочкам по подарочку. Служанка заказала ему меч эчанский двухсторонний, чтобы хлебушек резать, Визас – ситховский голокрон, чтобы слушать его шипение, медитировать и расслабляться, а Мира долго думала, потом выдала: «А привези-ка ты мне, папик, цветочек аленький, мак называется. Я посажу его здесь, и тогда Дксун станет просто райским садом!»
Короче, прилетел Мендалор на Ондерон, купил всё что надо, только цветочек не нашёл. Ну не рос мак на Ондероне!!! Кавар его весь выкосил в рамках кампании по борьбе с наркомафией!!! Опечалился грозный правитель мендалориан, буйну голову повесил… Не любил он дочек огорчать: опасно это для жизни. Да делать нечего, погрузил он своё добро в шаттл и взял курс на Дксун. Только он бухой за штурвал сел… Это он не подумавши сделал. Уснул он за рулём, а проснулся в неизвестном месте: кругом сад, а за деревьями дом здоровущий в стиле русского барокко. Мендалор вылез из шаттла и пошёл на разведку. Вилла оказалась не хреновая: зал для банкетов, столы от жратвы ломятся, сауна со служанками тви’лейками, караоке, бар и всё такое. Даже теннисный корт на заднем дворе.
Мендалор оторвался по полной. Уставший, сел на скамеечку в саду, отдохнуть. Глядь – клумба, а на клумбе – цветочек аленький. Вяаааленький такой, видать, давно не поливали. Мендалор огляделся – не зырит ли кто – и цап цветочек. Тут грохнул гром, сверкнула молния, заиграла зловещая музыка и включились все прочие спецэффекты. Из кустов вышел большой чёрный вуки и заорал, точнее зарычал во всю свою лужёную глотку:
- Ты зачем, подлец, цветочек сорвал, а?!! Он и без того смотри, какой вяленький!!!
- Слышь, ты, волосатик, ты тут не выё!.. Я, между прочим, правитель мендалориан, а цветочек для дочки любимой, младшенькой!
- Дочке, грррриииишшшь? А она красивая?
- Очень: мордатая, рыжая, фигууууристая!!!
- Ну тогда давай так: я тебя обратно отправлю, цветочек дочке отдашь. И пусть она сюда приезжает, а если не захочет – тогда самому тебе придётся, я давно консервов не ел. Крайний срок – завтра до захода солнца. Возьми этот боевой стимулятор: вколешь – сразу тут окажешься. Усёк?
- Усёк!
И в тот же миг оказался Мендалор дома. Разгрузили шаттл, дочки расхватали подарки, а всё остальное Кекс-спекулянт утащил.
Мира мак в вазу поставила, сидела и тихо радовалась. Но от её зоркого взгляда не ускользнула кислое выражение папиной хари под доспехами.
- Слышь, папец, чё такой хмурый?
- Эх доча, в историю я вляпался…
Короче, рассказал Мендалор всё дочурке, и добавил, что уж лучше отдаст свою младшенькую извращенцу-вуки, чем окажется на его столе на правах консервов.
- Ты чё? С ума сошёл?!! Да я с радостью на такой вилле недельку поживу, а то и навсегда останусь! А вуки я не боюсь, я с ними умею обращаться.
Схватила Мира стимулятор, ширнулась и тут же оказалась на вилле. Там её уже ждал таинственный вуки с букетом красных роз:
- Добро пожаловать, Мира Мендалоровна. Разрешите представиться: Ханхарр.
Неделю жила Мира на вилле, в бассейне плавала, в сауне парилась, в теннис играла и в бильярд, ела от пуза, напивалась как гаморреанец, а главное – капитально подсела на боевые стимуляторы…
Дык непривыкшая Мира была к такой хорошей жизни! Она же с малых лет воспитывалась у мендалориан в военно-полевых условиях. Короче, заскучала наша красна девица, домой ей захотелось, сменить обстановку. Начала она к Ханхарру подмасливаться: слышь, отпусти на денёк, а!
- Ладно, ровно на одни стандартные сутки, а потом чтоб как штык туточки была. Усекла? Вот тебе стимулятор – время выйдет и тут сразу окажешься.
Мира обрадовалась. Оказавшись дома, принялась она перед сёстрами хвостом вертеть, мол, вот как я хорошо на шее у вуки устроилась. Сёстры позавидовали и решили Миру напоить чистым спиртом, чтобы заснула как младенец, и проспала время отбытия. Короче, когда Мира нашла стимулятор, её рыжая башка трещала по швам, а за окном было послезавтра.
На вилле царили хаос и анархия: газоны не пострижены, окна грязные, слуги разбежались, а по асфальтовым дорожкам гизки скакали. И нигде нет Ханхарра. Но Мира как опытная охотница за головами нашла его всего за три часа. Бедняга-вуки стоял прямо посреди минного поля всего с пятью пунктами жизненной энергии. Мира кинулась за ним на мины и без труда вывела его оттуда, ведь (запомните, ребята!!!) когда она лидер отряда, никто не взрывается на минах.
- Ханхаррчик, дорогой! Как же я за тебя волновалась! – восвликнула Мира и поцеловала вуки в волосатую морду.
И тут случилось чудо: Ханхарр засиял золотистым светом, поднялся в воздух, покрутился там, превращаясь в человека (как в диснеевском мульте про красавицу и чудовище) и … Вуаля! Нате вам – Эттон Рэнд в рифлёной куртке собственной персоной.
- Мира, любовь моя! Ты не поверишь, но когда-то я был хозяином этой маковой плантации, а потом пришёл мастер-джедай по имени Кавар, прозванный в народе Грозой Наркомафии, и выкосил весь мак, только цветочек пожалел – уж больно он был вяленький – а меня превратил в вуки и сказал, что только поцелуй доброй девушки может меня расколдовать. А какая нормальная девушка станет целоваться с вуки? Ну если только за деньги, но это не засчитывается.
- Это верно… ты когда последний раз зубья чистил?
- В то утро, когда Кавар выкосил мою плантацию…
Короче, два часа они смотрели друг на друга влюблёнными глазами, потом решили пожениться, и Мира Мендалоровна Рэнд стала полноправной хозяйкой половины плантации, когда Вяленький цветочек разросся по всему полю. КОНЕЦ!

Белоснежка-камикадзе (Эчанская народная)
авторы: Акагэ и Джино
фэндом: KOTOR 2
жанр: стёб с элементами физического насилия (НО внимание! При написании сего фикшна ни одна эчани не пострадала!!!)
ограничения: людям с неустойчивой психикой и закоренелым пацифиста не рекомендуем!!!
Описание: В полярной академии на Тилосе жила девушка эчани. Она была такой же бесцветной, как и все остальные эчани, только почему-то только её одну звали Белоснежкой…

Давным-давно, во времена Старой Республики, в полярной академии на Тилосе жила-была девчонка. Звали её Хэндмэйдэн, а по-русски – Служанка. На самом деле её настоящее имя было Брианна, но низшим эчани нельзя иметь собственные имена, поэтому мы будем звать её Белоснежка ())), так как и кожа, и волосы, и одежда, - короче, почти всё кроме нижнего белья у неё было белым как снег. Её папа был эчанским генералом с длинным и сложным именем, а мама была самой обычной джедайкой. Но они умерли. И осталась крошка Белоснежка одна против пятерых сводных сестер и злобной опекунши Этрис, которая когда-то была историком джедаев, а сейчас перешла на тёмную сторону и начала всем пакостить. Белоснежку все обижали: и сестры, и Этрис, и заезжие джедаи, но она не жаловалась – просто молча била в глаз.
А у Этрис была куча голокронов ситхов. Вот сидела она как-то, слушала их шипение, и что-то дернуло её спросить:
- Голокрончик мой, скажи,
Да всю правду доложи.
Я ль всех круче и умнее,
Всех красивей и белее?
Голокрончик ей в ответ:
- Ты прекрасна, спору нет,
Но Служанка всех умнее
Всех вас круче и белее.
Этрис психанула и решила погубить Служанку-Белоснежку. Позвала она её и сказала:
- Найди корабль «Эбеновый Ястреб» и стырь его.
Одним словом, послала на форменное самоубийство.
«Ястреб» стоял в доках станции-цитадели, а вся команда (кроме Мендалора – он появится дальше в этой сказке)и астромеханического дроида Т3-М4 тусовалась в кантине. Белоснежка забралась на корабль и увидела, какой там срач: кругом объедки накиданы, пустые бутылки, юзаные и неюзаные презервативы, детали световых мечей и винтовок, связки гранат развешаны, а в главном зале вокруг карты верёвки висят, а на них бельё сушится.
- Во свинарник-то развели, сволочи!!! – воскликнула Белоснежка. – Не могу же я Этрис корабль в таком виде пригнать! Надо убраться.
Собрала Белоснежка мусор, полы вымыла, всё расставила как полагается, да так расстаралась, что «Ястреб» аж засверкал, хотя он и во времена Гражданской войны джедаев УЖЕ был пыльный. В кабине пилотов под креслом Белоснежка нашла канистру. Нюхнула – вроде вкусно пахнет. Хлебнула – понравилось. Хлебнула ещё. И ещё. И ещё. И так, пока не запьянела и не свалилась. В этой канистре Эттон джумму держал.
Спит Белоснежка себе, посапывает, а тут вся команда «Ястреба» камбэкнулась. Зашёл Эттон в кабину пилотов, глядь – девка эчани валяется. Позвал он всех, Последователь девке рассола налил, НК-47 допрос по всем правилам провёл… Короче, оставили Белоснежку на «Ястребе» - во-первых, она коды какие-то от полярной академии знает, а во-вторых, будет убираться и Ханхарра выгуливать.
Прилетели наши герои на Нар Шаддаа, все «гномики» ушли на разведку, Белоснежку на стрёме оставили, корабль стеречь. Сидит Белоснежка на трапе, а мимо тётька размалёванная идёт. «Коренная Нар Шаддаанка! Или Нав Шаддаовка, или Нар Шаддаава?» - подумала Белоснежка. Но на самом деле это была злодейка Этрис, просто её не узнали в гриме.
- Эй ты, на трапе, я тут фарцую помаленьку, не хочешь бельё чёрное по дешёвке прикупить? – Спросила Этрис.
Белоснежка-лохиня и согласилась. Примерила бельишко, а оно было отравлено. Она и свалилась замертво. Этрис радостно захихикала, захлопала в ладоши и убежала.
Но пришёл Последователь и вколол Белоснежке антидот. И – О чудо! – она очухалась. Все на неё ругались, и только Эттон задумался над тем, что корабль никто не стырил. «Личные счёты» - подумал он.
Подобная история случилась и на Коррибане: только на этот раз Этрис нарядилась ситхом и продала Белоснежке маску ситха.
А вот на Дантуине Этрис предстала перед Белоснежкой в виде румяной дантуинской крестьянки и впарила её целую корзину яблок. Но яблоки были не отравлены, Этрис сделала ставку на эчанскую натуру Белоснежки: девка так торопилась пожрать все яблоки, пока не пришли остальные, что в коне конов подавилась. Пришел Последователь и констатировал клиническую смерть.
- Мля!!! Только трупа у нас на корабле и не хватало! – воскликнул Эттон.
Положили Белоснежку в грузовой отсек в металлопластиковый цилиндр. А когда прибыли на Дксун, мендалорианцы обшарили корабль и нашли Белоснежку. Мендалор её увидел и по уши влюбился, стал ей искусственное дыхание делать( даже шлем снял, прикиньте!) и прочие реанимационные меры проводить. Короче, откачали Белоснежку, оказалось, она просто впала в летаргический сон. А со злой Этрис потом Капитан «Ястреба» воспитательную беседу провёл. И все они жили недолго, но счастливо. КОНЕЦ!!!

Плазменная горелка (Тилозийская народная)
авторы: Акагэ и Джино
фэндом: KOTOR
жанр: НЕДЕТСКИЙ стёб
WARNING!!! людям с расшатанной психикой, лицам с тонкой душевной организацией, детям до 14 лет и ревностным фанаткам яоя читать настоятельно не рекомендуем!
описание: Чем может заниматься Карт Онаси на гражданке? Пить, кутить, шляться по бабам и попадать в неприятные истории…
Настоящий солдат всегда должен
быть готов сделать две вещи:
пролить кровь и снять штаны.
«SYBERIA»

Давным-давно в далёкой-предалёкой галактике жил да был один адмирал. Звали его Карт Онаси. Он был героем Старой Республики, истинным джентльменом, когда трезвый; правда, временами он очень напоминал поручика Ржевского, но это скорее даже плюс, чем минус. Всю свою сознательную жизнь он воевал, довоевался до звания адмирала и … попал под сокращение штата. Остался он один, без денег, без жилья. Думал, что о нём сынок позаботится, но годы обучения в академии ситхов не прошли для крошки-Дастила зря – он без зазрения совести вытурил отца из квартиры, мол, у самого жена и трое детей, так что катись ты, папочка, на Нар Шаддаа… Так Карт и сделал. В контру сыну. Чтоб знал, гаденыш!!!
Но на Нар Шаддаа наш герой ещё сильнее почувствовал себя деклассированным элементом. Денег даже на дешёвый одеколон не было!!!
Закручинился Карт и решил покончить с жизнью: прыгнуть в центральную яму. Пришел туда, а там – Дарт Реван!!! Обрадовался Карт, кинулся здороваться: как жизнь-здоровье, как делишки, как детишки? Бла-бла-бла и всё на эту же тему. Дарт Реван тоже была рада встрече. Она сказала:
- Слышь, Карт, чувак, слазь в Центральную яму. Я туда свою плазменную горелку уронила, теперь прикурить не от чего.
- Нет проблем, возьми мою именную зажигалку, я всё равно собираюсь свести счёты с жизнью.
- Ё… сколько пафоса… Если тебе так хочется, я, конечно, отговаривать не стану, дружище, только сначала достань мне горелочку!
- Ну ладно, достану, только потом ты пойдёшь со мной поужинать, солнышко!
- Да хоть позавтракать, лапочка! Только ты учти, что там ещё будут три сундука, на каждом будет сидеть NPC. Ты не дрейфь, возьми мой плащик, перетащишь NPC на него и шарь себе в сундуке, сколько влезет. Ну всё, вперёд и с песней!
Карт спустился в выгребную яму. Глянул – сундук. На нём Миссия сидит, глазьями хлопает, ногами болтает. Карт расстелил плащик и перетащил туда твилекку. Правда, он узнал о себе много нового и интересного, например, что он педофил-извращенец и от него за три километра несёт дешёвым одеколоном. В сундуке были деньги. Правда, мелочь. Тем не менее, Карт был очень рад, так как этой мелочи тут тыщи на две было. Вот набил он карманы, посадил Миссию на место и пошёл дальше. Увидел другой сундук, на котором сидела Джухани. Она сверкала глазьями и выпускала когти. «Не, с этой дурой я связываться не стану, - здраво рассудил Карт, - всё равно самые крупные купюры будут в следующем сундуке.» Пошёл он дальше, увидел здоровенный сейф. На нем сидел Заалбар.
- Ну чё? Рискнёшь??? – прорычал он.
Карт вколол себе гипер-адреналиновую силу и рискнул. Нахапал денег, взял горелку, посадил вуки на место, отряхнул плащик от шерсти и вылез из ямы.
- Ой, спасибочки! – сказала Реван, - давай сюда горелку.
- На хрена тебе горелка, у тебя же есть я, горячий тилозийский мачо?
- Слышь, Онаси, морда, не наглей, ты и так всё бабло захапал! Верни девушке горелку!
- А зачем она тебе? Не, я отдам, ты скажи только зачем, мне просто интересно.
- А не твоё дело. Не суй свой нос в чужой вопрос, коли не джедай!
- А я свою зажигалку посеял, когда вылезал из ямы.
- Что посеешь, дружище-биттнер, то и пожнёшь. А курить вообще вредно.
- Поэтому я и оставлю горелку себе, у тебя и так здоровье ни к ситху!
Так, слово за слово, дошло дело до драки. Схватились они не на жизнь а на смерть. Самое смешное, что Карт победил.
- Твою мать!!! Я ж саму Реван пристрелил!!!
В тяжелейшей депрессии Карт нажрался в ближайшей кантине. Сидит, плачет, Реван ему жалко. Захотел курить, достал папиросу и горелку, нажал на включатель … Погас свет, раздался хлопок, свет снова включился. Перед Картом стояла Миссия:
- Чё тебе, республиканский хрен, то есть, новый хозяин надо?
Карт от удивления аж папиросой подавился.
- Ну для начала номер люкс в лучшей гостинице, три пузыря джуммы и железное алиби на весь сегодняшний день.
- Есть сэр!
Миссия с хлопком испарилась, и в тот же миг Карт оказался в номере люкс лучшей местной гостиницы, в халате, с бутылью джуммы в одной руке и стройной блондинкой в другой. «Девку я не заказывал, но всё равно спасибо».
Ночью карту приснился сон: дамочка такая вся из себя, с жёлтым световым мечом. Утром он зажёг горелку. Явилась Миссия. Карт ей рассказал про сон и недвусмысленно подмигнул.
- Это Бастила, мегаприколистка из Ордена Джедаев. Практикует боевую медитацию и тайский массаж. К вечеру доставим.
Весь день Карт провёл за игрой в пазаак и на тусне с местной элитой, а под вечер явилась Миссия, в одеяле она приволокла спящую Бастилу:
- Фирма! Сок джуммы даже джедая свалит. Только ты тут не увлекайся сильно, она скоро проснётся, а на утро я её джедаям доставлю.
На утро Бастила проснулась как обычно в анклаве на Дантуине, пошла к мастеру Вруку и сказала:
- Так и так, сон вот приснился: романтический ужин с республиканским офицером и не менее романтическая ночь… Чё делать-то, а???
Врук сделал мудрое выражение лица и ответил:
- Все пройдёт, просто у тебя давно секса не было. Только ты не забывай, что ты джедайка, поэтому держи себя в узде.
Всё же Врук почувствовал, что что-то тут не то, поэтому он решил предпринять меры: зашил в ночнуху Басти мешочек со специями и сделал дырку.
Вечером Карт зажёг горелку. Явилась Джухани.
-А где Миссия?
- Мы посменно работаем.
Похитила Джуханя Бастю, тащит её – вдруг видит – кока сыплется и ночнухи. Она заорала как ненормальная со своим диким акцентом: « Кока хялявная!!!» Тут же сбежались нарики из Джек Джек Тара и все подчистую подобрали. Наутро джедаи не нашли никаких следов. Пришла Бастя к Вруку и снова ему про сон, а он:
- Это всё Тёмная сторона!!!
Мастер Вандар это слышал и мудро рек:
- А вы падавана на стрём поставьте.
Так и сделали.
В этот раз за Бастей пришел Большой З. Падаван за ними проследил, поставил мелом крестик на дверях гостиницы и, радостный, побежал начальству докладываться. А Большой З не был лохом – заметил крестик и стёр лапой.
Следующую ночь Бастила ждала с нетерпением. Втрескалась он в Карта по самые ушки. Но мастер Врук её обломал:
- Вот жучёк компьютерный, последнее слово науки и техники. Прицепишь под кровать, а не то как миленькая из ордена вылетишь.
Короче, заловили гады, нашего Карта, посадили в силовую клетку, конфисковали всё имущество и собрались казнить. Сидит Карт, кручинится, видит – Т3-М4 едет. Позвал он дроида и сказал:
- Т3, малыш, утащи горелочку, а не то мне писец будет…
Само собой, Т3 упёр горелку из камеры хранения.
Короче, вывели Карта на площадь, там все джедаи уже собрались. Бастя стоит, слёзы льёт, сопли пускает.
Карт такой деловой нагло говорит:
- Кто не в курсе, у меня есть последнее желание – хочу покурить в последний раз.
Ну, джедаи – народ сердобольный – позволили.
Карт нажал включатель – горелка не фурычит. Нажал ещё – ноль. Начал её об землю долбить, швырять, пинать – ни хрена! Не работает!
А джедаи стоят, лыбятся!!!
Тут вдруг откуда ни возьмись появилась Реван. Ещё бы, это ж наша любимая Дарт Реван!
- Ну чё, чувак, раздрыздал ты-таки мою горелочку, - сказала Реван.
Она победила джедаев и ушла туда, куда нельзя брать того, кого любишь, поэтому Карт женился на Бастиле и все они жили долго и счастливо. Да здравствует Тёмная Сторона!!! Конец!

@темы: KotOR, кроссовер, Рыцари Старой Республики, фанфики, в соавторстве, стёб

---

О нас

Вам, наверное, не раз встречалась эта пикча. Более яркой характеристики мы сами себе дать не сможем Нам не хочется сидеть каждому в своей песочнице, сиречь, блоге, потому что мы - главные критики и первые читатели/зрители/слушатели друг у друга, а многое из того, что написано, вообще писалось в соавторстве. Кроме того, у себя в блоге или на жёстком диске так легко что-то потерять или удалить ненароком, а здесь милые нашим сердцам глюки будут в сохранности.
Этот дневник - творческий. Здесь будут стихи, песни, рассказы, зарисовки, фанфики по нашим любимым фандомам, рисунки - такие же придурошные, как и их авторы.

@настроение: =))))))))

@темы: мы, то есть уи-и-и-и-и-и-и!