Фандом: Kyou kara maou!
Автор: Akage
Бета: сама себе бета, руки не дошли вычитать х_х
Жанр:
Рейтинг: G (?)
Дисклеймер: мир и герои всецело принадлежат Томо Такабаяси и Тэмари Мацумото, мои тут только глюки ^__^
Предупреждение: собственное видение героев, эрго, возможно ООС. Принципиальных сюжетных различий с аниме не вижу, но незначительные элементы АУ есть.
Саммари: про Конрада Веллера под
Размещение: пока не вычитаю текст, очень прошу, не брать дальше вашего цитатника или ПК. А вычитаю - хоть на Луну отправляйте )
что-то типа связанных между собой драблов
***
- Но…
- Ты хоть сам понимаешь, что говоришь?! – Юури еще никогда не видел Гвендаля таким взбешённым. – Даже если это воля короля, я не могу позволить этому человеку остаться в этой стране!
«За» или «против»? Мнение Вольфрама практически ничего не значило против мнения Гвендаля, но, тем не менее, сыновья экс-мао уже много лет решали спорные вопросы путём совещания, а в случаях, когда прийти к консенсусу было невозможно, всё решало мнение простого большинства – половина голосующих плюс один. Два нетерпеливых, требовательных взгляда устремились к Конраду, самому рассудительному из братьев, всё это время молча слушавшему яростный спор старшего и младшего. На мгновение повисла тягостная тишина. Конрад уже собирался, было, ответить, но Гвендаль понял по выражению его лица, в чью пользу решится спор.
- Как?! Как ты мог простить его?!
***
Высокий, статный офицер твёрдым шагом пересёк тронный зал и, остановившись, небрежно поклонился регенту.
- Ваше Превосходительство, причиной поражения стала утечка информации, которая произошла из-за того, что некоторые жители нашего королевства покрывали шпионов Шимарона!
Регент Штоффель фон Шпицберг поправил горностаевую мантию, норовившую сползти с плеч на пол, и рассеянно посмотрел на визитёра:
- И что же вы предлагаете, господин Бришелла?
- Несомненно, Шимарон заручился поддержкой тех, в чьих жилах течет человеческая кровь. Победа людей в этой войне в их интересах.
- Хм… - протянул регент, не видевший на тот момент способа решить проблему. Конструктивное предложение не заставило себя долго ждать.
- Я считаю, каждый полукровка обязан доказать свою лояльность Мао и королевству, - со сталью в голосе произнёс Хьюбер. – Пусть покажут себя на поле боя: там сразу станет видно, кто что из себя представляет.
«Конечно, Хьюбер рубит с плеча, но ведь это действительно выход! Поставь шпиона против своих же – дезертирует при первом удобном случае. А кто не сможет, отправится на эшафот. Честные же граждане, в конце концов, обязаны защищать свою Родину», - регент удовлетворённо почесал бороду и усмехнулся:
- Что ж, да будет так. Если всё пройдет успешно, вы будете представлены к высочайшей награде.
- Высочайшая награда для меня – служить моему Отечеству! – блеснув глазами, отчеканил Хьюбер.
***
- Капитан королевской гвардии Конрад Веллер! – гулко раздалось под сводами тронного зала. Королева Сесилия вздрогнула и невольно подняла глаза. Вот он бесшумно ступает по красной ковровой дорожке, строгий, тонкий, спокойный – лишь глаза выдают, чего стоит ему это спокойствие. Впрочем, далеко не каждый мог это заметить. Но королева хорошо знала своего сына…
«К чему всё это? Зачем он попросил об аудиенции, ведь можно было…» - внезапная догадка заставила королеву на мгновение лишиться дара речи. – «Конрад пришел не ко мне, а к Штоффелю!»
Юноша почтительно опустился на колено перед своими венценосными родственниками и произнёс:
- Ваше Величество, Ваше Превосходительство, прошу вас разрешить мне отправиться добровольцем на фронт в составе одной из недавно сформированных дивизий…
Под сердцем похолодело, перехватило дыхание, но Мао должна держать себя в руках, даже в том случае, если она царствует, но не правит. Королева Сесилия принялась с равнодушным видом разглядывать свой маникюр. Она хорошо знала своего сына: если Конрад что-то решил, отговорить его было невозможно. И в конце концов, хоть война - и не игра в солдатики, мальчик-то давно вырос… Но несмотря на все призывы разума, в душе королевы всё еще теплилась надежда, что регент скажет своему племяннику решительное «нет». Ох, если бы ей дали слово!.. Слово матери, а не номинальной правительницы Шин-Макокку.
- Вы нужны нам здесь, капитан, но, учитывая ваше происхождение, я удовлетворю вашу просьбу, - кивнул Штоффель.
- Благодарю, - тихо ответил Конрад, поднялся и удалился, ещё раз напоследок поклонившись регенту и своей матери.
***
- Ты с ума сошёл, что ли? – скорее, поинтересовался,чем констатировал, Гвендаль. – Если хочется нюхнуть пороху, шёл бы под моё начальство. Никто из моих людей тебе бы и слова не сказал. Если с передовой вернется хотя бы четвёртая часть твоих солдат, это будет чудо. Их обучали всего-навсего три недели! А обмундирование и оружие им выдали из складских остатков и забракованного, и ещё неизвестно, когда подвезут оставшееся!
Конрад смотрел на него так, будто брат разговаривал с ним о женщинах или скачках. Гвендаль не выдержал и стукнул пустой пивной кружкой по столу:
- Их же на верную смерть посылают! Осознал?!
- Давно, - отрезал Конрад. – Пойми, я не могу остаться в стороне.
Гвендаль пристально посмотрел брату в глаза.
«Врёшь ты. Не в стороне, а просто остаться не можешь, зная, как по-скотски тут обращаются с такими, как ты. Если бы я мог что-то сделать со всем этим, но мы с моими ребятами выступаем уже утром…»
- Всё, что я мог тебе предложить, я уже предложил, - вздохнул Гвендаль. – Поступай, как знаешь.
«Но помни, что ты не один. Мы все любим тебя и будем ждать».
***
На улице было так тихо и безлюдно. Только стук лошадиных копыт о мостовую и стук собственного сердца нарушал эту тишину. Воздух, еще не успевший прогреться, пьянил запахом сирени и ночного дождя. Истинный, ответь, какого чёрта им всем сдалась эта проклятая война?!
Улицы постепенно оживали. Торговцы открывали свои лавочки и гостеприимно предлагали двум молодым людям в военной форме взглянуть на их товар. Девушки бросали дерзкие взгляды и перешёптывались. Откуда-то лилась до боли нежная, пронзительная музыка. Город жил своей обычной жизнью, как будто никто уже не помнил о недавнем поражении и его последствиях.
- Йозак! - окликнул своего спутника Конрад.
- Ась? – отозвался здоровенный рыжий детина, задумчиво проводив взглядом хорошенькую цветочницу.
- Мне еще нужно один вопрос тут уладить. Поезжай вперёд, я тебя догоню.
- Как скажете, капитан, - пожал плечами тот и, проводив взглядом своего командира, направил лошадь трусцой вдогонку цветочнице, насвистывая старую песенку про кудрявый клён с резными листьями.
«Шо ж, командиру можно, а мне - нет?»
- Девушка, а девушка! – молодой человек догнал цветочницу, спешился и широко улыбнулся. – А не хотите познакомиться с импозантным мужчиной? Меня Йозаком звать, а вас?
***
Такая знакомая дорога – кажется, закроешь глаза и безошибочно, не пропустив ни одного поворота, доберешься до её дома. Высокий забор и густой сад надёжно прятали особняк фон Винкоттов от уличной суеты и взглядов любопытных прохожих. В этом доме уже никто не спал, но Конраду всё равно было не по себе оттого, что он приехал без приглашения. Сыну Мао везде открыты двери, несмотря на то, что его отец был человеком, но не стоит злоупотреблять гостеприимством в доме, где тебя всегда были рады видеть.
В этом саду каждый камень, каждое деревце показались Конраду такими родными, как будто он сажал их собственными руками. Он больше никогда не увидит всё это – он уходит, чтобы погибнуть на войне.
То, что происходит вокруг, похоже на страшный сон, и есть только один способ проснуться: бросить всё и бежать, бежать туда, откуда не возвращаются.
- Конрад!
Джулия всегда узнавала его шаги. Вот она поднялась со скамьи и, протянув руки сквозь мрак своей слепоты, уверенно шагнула навстречу юноше. Тонкие пальчики коснулись пуговиц на его мундире. Конрад без слов обнял девушку. Что он мог ей сказать? То, что хотел, не позволяла честь, а то, что был должен – совесть.
- Вот, это талисман, - сказала Джулия, снимая с шеи голубой, сияющий тихим светом кулон. – Он спас меня от многих бед, теперь пусть оберегает тебя.
Коснувшись тёмно-синего сукна военного мундира, камень, словно огорчившись из-за разлуки с хозяйкой, потускнел, и Конрад смог разглядеть вырезанную внутри изящную змейку – герб семьи Винкоттов.
- А как же ты?
- Он мне не нужен... – Джулия опустила голову, словно что-то недоговорила. - Ведь теперь ты будешь меня защищать.
- Придётся, - улыбнулся Конрад.
***
Возле западного дворцового подъезда было безлюдно и тихо. Настолько тихо, что биение собственного сердца казалось Конраду едва ли не громче, чем звук его шагов. Внезапный оклик по имени заставил его вздрогнуть.
- Господин фон Крайст? – юноша не смог сдержать изумления. Меньше всего он ожидал увидеть здесь Гюнтера фон Крайста, своего наставника из Академии. Назревал неприятный разговор – скорее всего, тот уже знал, на кого повесили вину за недавнее поражение, так что Конрад попытался сразу перевести разговор(?) на нейтральную тему. – Давно не виделись. Я слышал, вы оставили академию и ушли в политику…
Гюнтер нервно поправил рукой прядь седых волос. Он слишком хорошо знал своего ученика и сразу почувствовал, что речь о его скромной персоне зашла неспроста. О, Истинный! Возможно, он видит этого мальчишку в последний раз, а тот пытается ему зубы заговаривать, как будто не выучил урок!
- Вы выступаете сегодня? Я пытался переубедить Штоффеля, но он не прислушался ко мне. Поверить не могу, - фон Крайст тяжело вздохнул, - что отныне дети мадзоку и людей – наши враги… И вас так легко посылают на смерть.
- Даже если так, наша смерть не будет напрасной. И в будущем будут рождаться такие, как мы. Мы отвоюем для них право на жизнь, - решительно ответил Конрад.
Гюнтеру можно сказать всё, как есть. Он должен понять, ведь когда-то же он смог разглядеть за спесью болезненную гордость, за грубостью – попытку защититься от чужой неприязни, за самоволками – желание хоть на день забыть о своём происхождении и связанных с ним обязательствах. А поединки стали единственным возможным спасением от одиночества. Сколько раз Гюнтер давил в себе желание просто по-человечески пожалеть, приголубить мальчишку, казавшегося остальным хмурым, резким и высокомерным, но он слишком хорошо разбирался в людях. Конраду не нужна была жалость, поэтому с самого начала пришлось разговаривать с ним, как со взрослым – жёстко, временами цинично и всегда правдиво – он слишком хорошо чувствовал фальшь. Вот и сейчас, глядя в полные решимости глаза своего ученика, Гюнтер говорил, то, что думал и чувствовал:
- Главное, вернись живым. Ты должен выжить!
«Вернись домой живым, мой мальчик! Только такие, как ты – храбрые до отчаяния, сильные, самоотверженные, с чистой душой и добрым сердцем - смогут что-то изменить в этом мире».
***
Небольшой конный отряд шёл через город к южным воротам, ведущим за город. Всадники ехали молча. В лучах тревожного алого солнца их лица казались похожими на лица бронзовых статуй из храма Изначального Короля – такие же торжественные, неподвижные, резкие.
От утренней идиллии к вечеру не осталось ни следа. Солнце спряталось за высокие городские стены, окрасив в алое и золотое окна домов своими последними лучами, улицы опустели, и пока еще не горел ни один фонарь. Испуганные горожане провожали солдат взглядами из окон своих домов.
Отстоять свою честь… О какой чести может идти речь, если и выбора-то, в сущности, нет?! Что-то кому-то доказывать, стоя на краю обрыва, в то время, когда сзади тебя поторапливают острием клинка – что может быть абсурднее и бесполезнее? Ведь в любом случае сделать шаг назад никто не позволит.
Сотни ненасытных солнц победоносно смеялось в каждом окошке. Но внезапно в это тяжелое багряное марево ворвался вихрь из синих, словно утреннее небо, лепестков.
Истинный, неужели хоть кто-то верит в нас!
***
- Знаешь, на что человек может смотреть вечно? – незаметно подкравшийся Йозак со всей дури по-дружески хлопнул Конрада по плечу. Тот с недоумением посмотрел на него. Рыжий выдержал паузу, поднял указательный палец к ночному небу и с умным видом выдал:
- На огонь, воду и на то, как работают другие люди!
Конрад бросил взгляд в сторону хлопотавших у котелка маркитантов и стоявших у них над душой солдат и печально вздохнул: по его расчетам провизия закончится за два-три дневных перехода до Рутенберга. Подложив под голову вещмешок, капитан устроился на расстеленной на траве куртке. Земля была холодной, но он не замечал этого из-за усталости. Йозак, до которого дошло, что его шутка прошла мимо, уселся по-турецки(?) рядом и достал из-за пояса флягу.
- А помнишь, как Дан Хири учил нас ориентироваться по звёздам и по ходу дела разные сказки про них рассказывал? – невпопад задал вопрос Йозак, просто, чтобы не молчать.
- А то, - кивнул Конрад. Вместо раскинувшегося над ним иссиня-черного полотна, усыпанного, словно хлебными, крошками звёздами, он видел отца, его мужественное лицо, усталую улыбку и озорные глаза - всё это оставалось в нём неизменным до самой старости… Наверное, сейчас Дан Хири думает о том, что его сын – круглый идиот, который собирается геройски сражаться во имя той, которая никогда не будет с ним, и погибнуть, прикрывая тылы тех, кому наплевать на всех людей и на него, Конрада Веллера, в частности, да еще и воротит нос от любезно предложенной другом детства фляги с какой-то огненной дрянью.
- Ну нет, пить в одиночку я не собираюсь – последнее это дело, - насупился рыжий.
- Эх, ладно, но только один глоток! – вздохнул Конрад и потянулся за флягой.
- Э-э-э, нетушки! Раньше надо было ду… - Йозак отдёрнул руку и внезапно выронил бесценный сосуд. – Смотри, звезда упала!
- Где? – Конрад мгновенно поднял глаза туда, куда указывал его товарищ, но ничего не успел увидеть.
- А вон еще одна! – Йозак поднял флягу, любовно отёр её полой рубахи и приложился к живительному зелью. – Знаешь, в тех землях, откуда я родом, говорят, что если увидишь, как падает звезда, и успеешь загадать желание, оно обязательно сбудется.
- А я где-то слышал, что звёзды падают, когда кто-то умирает.
- Нет, чепуха всё это, - покачал головой Йозак. – Вот представь, сколько звёзд должно было упасть… - рыжий осёкся. – Э-э-э, да ты меня совсем не слушаешь, командир!
***
- Альберт, справа! – Конрад соскочил с коня, оттолкнул одного из своих солдат и блокировал удар тяжеловооружённого кнехта. – Йозак, отступайте!
- Ублюдок! – прочитал по губам противника капитан.
Выдержать полный ненависти взгляд было не легче, чем мощный удар щитом. Отлетев на землю, Конрад едва успел увернуться от следующего удара – лезвие вражеского меча оставило в земле глубокую борозду. Противник был очень силён – после его удара голова гудела, словно церковный колокол – но каждое потерянное мгновение могло стоить Конраду жизни. Блокировав секущий наклонный удар по корпусу, кнехт попытался оглушить своего противника ещё раз, но сейчас тот оказался проворнее.
Снова скрестились мечи. Конрад понимал, что его противник не привык проигрывать. Но ведь и он не мог проиграть. Страха и ненависти не было, а всё то, что осталось позади, казалось таким далёким и несущественным, но уступить хоть дюйм этой земли наглой и безжалостной твари, как нечего делать, отбиравшей чужие жизни, Конрад не имел права.
Не имел права и не хотел. Но следующий удар кнехта рассёк легкие пехотные доспехи и боль обожгла правый бок мечника. Ноги подкосились, правая рука онемела. Еще один наклонный секущий удар, от которого Конрад едва сумел увернуться, задел бровь, а следующая атака пришлась снова по корпусу, и мечник упал на колени. Неужели всё вот так бесславно закончится? Впрочем, на иное рассчитывать не приходилось: в войне нет ничего красивого и героического, а любой подвиг совершается на грязи и в крови. Конрад поднял взгляд: кнехт в багряных доспехах приближался, довольно улыбаясь. Вот он – настоящий воин. Что им, воинам, надо? Пролить чужую кровь, отнять жизнь, втоптать в грязь чужие мечты и надежды.
От крови и пота щипало в глазах. С трудом дыша, отчаянно сжимая рукоять меча, Конрад поднялся на одно колено и, едва чужая сталь раскрошила его наплечник, ударил снизу вверх. Враг замер и упал на землю, в мёртвых глазах застыли недоумение и страх. Конрад попробовал опереться на меч и встать, но сил не хватило. Теряя сознание, он расслышал знакомый голос:
- Эй, командир! Ты что?! Не вздумай умирать!
***
Сколько времени прошло с того дня, когда солдаты Рутенбергского батальона наголову разбили врага ценой своих жизней? Тех, кто каким-то чудом выжил, едва бы набралось три десятка. А как давно Бришелла, угробивший множество своих людей ради своего честолюбия, был выслан из страны? В числе погибших была и Джулия. Погибла… а её медальон, уберёгший Конрада от несчастья, осколком июльского неба лежит на ладони. А небо и в параллельном мире такое же, как и дома.
***
- Он уже достаточно пережил, многое понял и полностью искупил свою вину. К тому же, разве это будет справедливо, если он всю оставшуюся жизнь будет в одиночку расплачиваться и за своё, и за чужое малодушие? Единственное, что я ему не прощу, - Конрад перевёл дыхание, - то, что он посмел поднять меч на короля.
Гвендаль только покачал головой.
- И дело не в последней воле Джулии или желании Изначального Короля. Я жизнь за Его Величество отдам, не задумываясь, потому что он никогда не останется в стороне и не смалодушничает.
- Не только ты, - улыбнулся Вольфрам старшим братьям.
- Вот два пафосных идиота! – недовольно буркнул Гвендаль.
- Хорош ворчать, сам не лучше!
Обычный японский школьник Шибуя Юури, король демонов по совместительству, подслушивавший разговор сыновей своей предшественницы, своих главных защитников и друзей в чужом мире, затаил дыхание, опасаясь выдать своё присутствие и смутить их. В носу защипало, на глаза навернулись слёзы, захотелось броситься к ним и обнять каждого: «Обещаю вам, я стану самым лучшим правителем! Я буду добрым и справедливым. Я никогда не стану отсиживаться за вашими спинами! Я положу конец войнам и сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы все были счастливы! И не вздумайте чем-то жертвовать для меня! Ради кого же я тогда буду стараться?»